Национальная безопасность России: Бег на месте или Мост Евразия?

Автор: А. Володин, Г. Широков
Дата первой публикации: 09.11.2004
Первоисточник: Политический журнал, №41 (44)

Национальная безопасность как проблема модернизации общества 

По словам секретаря Совета безопасности России, к середине 2005 г. планируется завершение работы над первым проектом новой концепции национальной безопасности РФ. Заявление Игоря Иванова можно понять не только как объявление о намерениях, но и как приглашение к дискуссии. 

Основания безопасности

Национальная безопасность, мы полагаем, есть подчиняющийся жесткой логике государственных интересов комплекс социально-экономических, политических и военно-стратегических инициатив. Фундамент национальной безопасности — диверсифицированная экономика со значительной долей высокотехнологичных укладов и модель развития, позволяющая действовать самостоятельно по отношению к основным «центрам силы».

По поводу демографического кризиса в России «изведены» «тысячи тонн словесной руды». Отметим лишь три обстоятельства. Первое: превосходящая мужская смертность имеет следствием постепенную «феминизацию» общества: в производственной сфере женщины составляют большинство. Последствия данной тенденции многообразны — от увеличения доли незамужних женщин и возрастания удельного веса неполных семей до «увядания» ряда профессий, уже не пользующихся престижем у прекрасной половины общества. Второе: растущий перепад доходов между городом и деревней сопровождается массовой миграцией в города молодежи. Отсутствие постоянного жилья и устойчивой, достойно оплачиваемой работы имеет два принципиальных последствия: криминализацию занятости и сужение возможностей для нормального воспроизводства населения. Третье: сокращение численности по-современному образованной молодежи тормозит столь необходимую структурную перестройку российской промышленности. Так, приток иностранных инвестиций в нашу экономику сдерживается как недостаточностью квалифицированной рабочей силы, так и углубляющимся отставанием профессионального образования в России от мировых стандартов.

Уход государства из сферы размещения производительных сил еще больше «заморозил» территориальную и профессиональную мобильность населения в стране. Одновременно резкое повышение транспортных тарифов и необходимость приобретения жилья на новом месте трудоустройства сдерживают рыночные стимулы мобильности, что имеет несколько последствий. Во-первых, между регионами нарастают различия в части обеспечения требуемой рабочей силой, уровня занятости, сохранения единых критериев профессиональной подготовки и т.п. Во-вторых, сегментация рынка труда увеличивает порайонные различия и, если пользоваться логикой Ленина, отбрасывает нас в XVII в., то есть ко времени до преобразований Петра I. При данных обстоятельствах о восстановлении хозяйства и структурной перестройке экономики можно не мечтать. В-третьих, сегментация российского территориального пространства имела следствием раскол политического класса страны, привела к его делению на региональные и локальные кланы со своими интересами, а также к обособлению внутри этой общности политической, административно-силовой и собственнических группировок, непростые отношения между которыми еще больше ослабляют государство, ставят под сомнение суверенитет и целостность России.

Принято считать: политическая стабильность и преодоление экономического кризиса в России зависят от усиления роли среднего класса в обществе. Однако подобная логика действенна лишь в развитой, «научно-технической» экономике. «Сырьевая» же модель развития не требует наличия среднего класса как основного генератора общественного прогресса. Сложилась парадоксальная ситуация: структура нашей экономики воспроизводит западную, только более чем вековой давности. Лишь с осовремениванием экономики, с ее диверсификацией возникает средний класс как генератор новых идей и стабилизатор экономики и политической системы. Опыт стран «второго эшелона» модернизации (Германии, Италии, Японии) показывает: становление здесь среднего класса было следствием дальновидной политики государства, стимулировавшего современные типы производств и развитие образования.

Нынешний средний класс России (доля которого в самодеятельном населении не превышает 15-17%) отличается довольно низким уровнем культурного и профессионально-интеллектуального развития. Вследствие относительной немногочисленности и специфической социальной ориентации общность, которую в России принимают за средний класс, не может стать гарантом политической стабильности общества.

Внутренняя жизнеспособность общества, его невосприимчивость к переменчивой мировой и региональной экономической и политической конъюнктуре составляют фундамент и постоянный контекст национальной безопасности.

Бег на месте

Нынешний курс при всем несходстве эпох и вкусов весьма напоминает «новую экономическую политику» (нэп), проводившуюся в 20-е гг. прошлого века. Нэп, надо признать, частично решил проблемы занятости в стране за счет развития до- и раннеиндустриальных способов хозяйственной деятельности. Однако эта модель развития, как показали недавние совместные исследования российских и британских историков, не смогла стать инструментом ускорения экономического роста. И тогда, и сейчас в основу идеологии реформ был заложен принцип «обогащайтесь»; иными словами, предполагалось, что преследование эгоистического интереса и утверждение индивидуализма в качестве доминанты межличностных отношений способны выступить движущей силой общественного прогресса.

Известный американский экономист Джоэль Мокир остроумно заметил: в основе прогресса общества «кроется некая тайна, и эта тайна — созидательно-творческая сила человека. Опыт Запада однозначно показывает: государство, преодолевая сопротивление заинтересованных сил, буквально «продавливало» инновации, навязывая промышленные и технологические революции остальному обществу.

Продолжение «бега на месте» не поможет эффективно парировать вызовы глобализации и других потенциально деструктивных для традиционного российского жизненного уклада процессов (неизбежного падения мировых цен на энергоносители, научно-технологической перестройки экономики в ведущих странах и т.п.).

Необходимо возвращение науке роли руководящей и направляющей силы нашего общества, а интеллектуальной элите — функции мониторинга действий властей различных уровней. Рентабельность науки, в том числе фундаментальной, может быть достигнута уже в ближайшее время: за счет комплектования сотрудниками Академии наук и ведущих университетов конкурсных «коллегий», деятельность которых позволит держать некомпетентных лиц на расстоянии пушечного выстрела от институтов государственного и административного управления. (Опыт столь разных стран, как Франция, Сингапур, Индия, Китай, явно свидетельствует в пользу заявленного тезиса.) Институционализация «государствозащитной» функции науки (и образования) позволит довольно быстро и на профессиональной основе решать более частные, но от того не менее важные для нашей национальной безопасности задачи.

Ослабление Запада не должно вводить в заблуждение, подпитывать иллюзии о вечном «нефтяном шоке». Там, и в частности в США, уже начинают готовить общество к неизбежности «новой программы энергетической безопасности», в которой ядерная составляющая будет играть все возрастающую роль. Хотя бы частичное принятие данной концепции послужит мощным политическим сигналом мировому рынку энергоносителей и, не исключено, вызовет нисходящий тренд в динамике цен на нефть. Сама перспектива подобного развития может крайне неблагоприятным образом отразиться на российском обществе, прежде всего на среднем классе, с учетом его структурных особенностей и основного вида деятельности.

Наблюдается подлинная экзистенциальная драма мировых политических и экономических элит. Ее основные проявления: иракский тупик с непонятными для мира последствиями; фактический демонтаж после агрессии НАТО против Югославии режима нераспространения ядерного оружия; выпадение целых регионов и континента (Африка) из процессов мирового развития; крах преобразований в переходных обществах по модели «вашингтонского консенсуса»; вытеснение неолиберальной парадигмы глобализации всевозможными схемами регионализации. Важная, если не главная причина нарастающей анархии мирового развития — интеллектуальная неподготовленность мировых элит к пониманию качественно усложнившихся глобальных проблем, их тесного переплетения с проблемами региональными, национальными, локальными, а также отсутствие политической воли к осмысленным действиям.

Мост Евразия

В условиях, когда «капитализм необходимо спасать от неолиберализма» (Дж. Сорос), требуются новые несущие конструкции мирового межстадиального перехода. Одной из таких «платформ» может стать «коалиция периферийных стран» (Китая, Индии, Бразилии и России), направленная не «против», но «за» стабилизацию мирового порядка на основе разделения ответственности с США и Западом, регулирование региональных и локальных конфликтов с учетом интересов вовлеченных в события государств, повышение роли международных институтов, прежде всего ООН, и т.д. Разумеется, новая роль России в мире должна опираться на факторы устойчивого и сбалансированного экономического роста и на качественное снижение социально-имущественных диспропорций в стране.

Восстановление поступательной траектории мирового развития едва ли возможно без укрепления экономического и политического порядка в самой обширной зоне потенциальной нестабильности — на трансконтинентальном пространстве бывшего Советского Союза. Неопределенность перспектив этой обширной территории все больше начинает беспокоить влиятельные силы, прежде всего в Западной Европе, которые осуществляют мощную экспансию на Восток, прежде всего на емкие и постоянно расширяющиеся рынки Китая и Индии, а также других азиатских стран.

Подобная геоэкономическая стратегия может быть долгосрочно успешной только при одном предварительном условии: наведении экономического, правового и политического порядка в России. «Контролируемый хаос» в нашей стране, к чему, несомненно, была расположена часть стратегических элит Запада в 90-е гг., постепенно сменяется более трезвым, долговременным расчетом, установкой на бoльшую предсказуемость поведения России и других бывших республик Советского Союза, пониманием Западом своей неспособности управлять процессами на постсоветском пространстве (этнические трения, миграционные потоки, социально-политическая нестабильность и т.п.).

Реорганизация этого пространства есть органическая часть общей трансформации мировой системы, а намечающиеся здесь интеграционные процессы в перспективе способны восстановить исторические кооперационные связи, резко снизить остроту проблем занятости, упорядочить миграционные потоки, восстановить необходимые для экономики горизонтальные отношения и т.д. Одним словом, стать надежным «мостом» между Западом и Востоком евро-азиатского материка. Понимание политических аспектов экономической интеграции, несомненно, обогатит отечественная либеральная традиция XIX — XX вв., в частности мысли Б.Н. Чичерина («Россия накануне двадцатого столетия») и А.Д. Сахарова (проект «сахаровской конституции»).

Новый человек

В основу политики в области национальной безопасности должна быть положена концепция упреждающих инициатив. В этом отношении весьма показателен опыт Индии в 90-е гг. Инстинктивно и логически ощущая близящуюся дезинтеграцию Советского Союза, правящие круги этой страны в 1991 г. начали экономическую реформу, которая справедливо связывается с именем нынешнего премьера Индии Манмохана Сингха. Генеральной целью преобразований было укрепление горизонтальных связей в экономике, уплотнение отношений между субъектами федерации (штатами), качественное повышение их жизнеспособности и создание на новой основе политэкономических условий, исключающих сепаратистские движения. Одним из главных последствий экономической реформы стало превращение фактически унитарного государства в дееспособную федерацию, спокойно пережившую международный финансовый кризис 1997-1998 гг. Секрет устойчивости «индийской модели» в наличии эффективного, дифференцированного по структуре и функциям государственного аппарата.

Иными словами, фундаментом национальной безопасности выступает социально-экономическая политика всесторонней модернизации общества: с четкими ориентирами, с устойчивой базой народной поддержки, с постоянно возрастающими долей и ролью научно-технических хозяйственных укладов в воспроизводственном процессе. В нашей же стране неолиберальная политика депрессивно влияет на платежеспособный спрос населения и тем самым ведет к скукоживанию рыночного пространства, вызывая общенациональный эффект «шагреневой кожи». Нарушение логики и причинно-следственных связей в социально-экономическом курсе зеркально отражается и в поведении нашей страны во внешнем мире. Наши отношения, особенно с крупными странами Запада, не вытекают из логики национальной безопасности. Наоборот, сама концепция национальной безопасности подстраивается под данные отношения, под «повороты» вечно изменчивой политической конъюнктуры.

Пребывая в глубочайшем цейтноте, наше общество должно как можно скорее изменить алгоритм своего развития. Основной и постоянной его целью призваны стать производство и воспроизводство творческой, способной активно адаптироваться к быстро меняющемуся внешнему контексту существования России личности. Подобная личность, субъект «новой» жизни, может стать основой для подлинной жизнеспособности России, залогом ее национальной безопасности, еще одной нашей «национальной идеей». «Новый» человек, субъект истории, экономики и политики, формировался в «классических» условиях Запада в течение не менее пятисот лет. И власти, и народу необходимо постоянно помнить: подобной «хронороскоши» у нас нет и никогда не будет.

Андрей ВОЛОДИН, доктор исторических наук, ИМЭМО РАН,

Валерий ШИРОКОВ, доктор экономических наук, МГУ им. М.В. Ломоносова