Автореферат Леонтьева Д.А. Психология смысла

Автор: Д.А. Леонтьев
Дата первой публикации: 1999
Первоисточник: childpsy.ru

В данной работе обобщаются исследования, выполнявшиеся автором на протяжении последних более чем полутора десятилетий. В этих исследованиях последовательно проводилось связывание представлений о смысловых механизмах деятельности, сознания, личности, межличностных отношений и культуры в единую систему теоретических представлений о разных формах проявления и аспектах единой смысловой реальности. Эти представления наполняют конкретным психологическим содержанием мысль А.Н. Леонтьева (1983) о том, что проблема личности образует особое психологическое измерение, иное, чем то измерение, в котором идет изучение психических процессов, а также мысль В. Франкла (1990) о смысловом измерении человека, надстраивающемся над биологическим и психологическим измерениями.

Диссертант: Леонтьев Дмитрий Алексеевич
Год защиты: 1999
Ученая степень: кандидат психологических наук
Специальность: Психология личности
Научный руководитель: Асмолов А.Г.
Ведущее учреждение: ПИ РАО
Место выполнения: МГУ им. М.В. Ломоносова
Оппоненты: Анцыферова Л.И. Дилигенская Г.Г. Петровский В.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. В последние два десятилетия психология переживает очередной кризис методологических оснований, связанный не только с размыванием границ ее предмета, но и границ науки и представлений о науке вообще, с разрушением основополагающих и в предыдущий период весьма четких бинарных оппозиций «житейская психология — научная психология», «академическая психология — прикладная психология», «гуманистическая психология — механистическая психология», «глубинная психология — вершинная психология», а также концептуальных оппозиций «аффект — интеллект», «сознание — бессознательное», «познание — действие» и т.п. Активизировалась работа по методологическому осмыслению оснований психологии и построению нового ее образа, что в российской психологии выразилось в первую очередь в возрождении принадлежащей Л.С. Выготскому идеи «неклассической психологии» (Д.Б. Эльконин), получившей в последние годы содержательное наполнение в работах А.Г. Асмолова, Л.Я. Дорфмана и В.А. Петровского, а также в идеях «органической психологии» (В.П. Зинченко) и «постмодернистской психологии» (J. Shotter, K. Gergen и др.).

Неслучаен в этом контексте интерес многих ученых, как в России, так и за рубежом, к понятию смысла. Это понятие пришло в психологию из философии и наук о языке. Однако оно до сих пор не вошло в основной тезаурус психологии личности, если не считать отдельных научных школ. Вместе с тем неуклонно растет интерес к нему и частота использования этого понятия в самых разных контекстах и в рамках самых разных теоретических и методологических подходов. Можно назвать, наряду с деятельностным подходом в отечественной психологии, такие подходы, использующие это понятие, как логотерапия В. Франкла, психология личностных конструктов Дж. Келли, этогенический подход Р. Харре, феноменологическая психотерапия Ю. Дженддина, теория поведенческой динамики Ж. Нюттена и др. Недавно одним из ведущих западных издательств была выпущена фундаментальная антология по проблеме личностного смысла (Handbook on Personal Meaning, Hillsdale: Lawrence Erlbaum, 1997).

Интерес к проблеме смысла вызван тем фактом, хоть и еще неотрефлексированным, что понятие смысла, как показывает со всей отчетливостью даже беглый взгляд на практику его употребления, позволяет преодолеть перечисленные выше бинарные оппозиции. Это происходит благодаря тому, что оно оказывается «своим» и для житейской, и для научной психологии; и для академической, и для прикладной; и для глубинной, и для вершинной; и для механистической, и для гуманистической. Более того, оно соотносимо и с объективной, и с субъективной, и с интерсубъективной (групповой, коммуникативной) реальностью, а также находится на пересечении деятельности, сознания и личности, связывая между собой все три фундаментальные психологические категории. Тем самым понятие смысла может претендовать на роль одного из центральных понятий в новой, неклассической или постмодернистской психологии, психологии «изменяющейся личности в изменяющемся мире» (А.Г. Асмолов).

Отмеченные особенности образуют лишь предпосылки для того, чтобы понятие смысла обрело новый методологический статус. Оборотной их стороной являются существенные трудности в работе с этим понятием. Многочисленные определения смысла зачастую несовместимы. Сам смысл имеет, если воспользоваться распространенной метафорой, природу Протея — он изменчив, текуч, многолик, не фиксирован в своих границах. Все это порождает немалые трудности в понимании и определении этого явления, преодоление которых требует большой систематической работы. Возможность приобретения понятием смысла в психологии нового методологического статуса может быть реализована только путем последовательной всесторонней теоретической реконструкции этого понятия, опирающейся на имеющиеся теоретические и эмпирические исследования.

История проблемы, предмет и объект исследования. Понятие смысла появилось в психологии в начале нашего столетия, в работах В. Дильтея, Э. Шпрангера, З. Фрейда и А. Адлера, затем, в 1940-е годы, у В. Франкла и А.Н. Леонтьева. Вместе с тем активное внедрение этого понятия, позволяющее уловить закономерности и тенденции в его использовании, начинается лишь с конца 1960—начала 1970-х годов, а его теоретическая рефлексия — и того позже. В работе предложена классификация различных подходов к смыслу в психологии по двум основаниям: функциональному (выступает ли смысл как высшая интегрирующая инстанция личности, либо как универсальный механизм регуляции сознания и деятельности) и онтологическому — рассматривается ли смысл как явление объективное (существует в мире), субъективное (существует в индивидуальном сознании) или интерсубъективное (существует в коммуникативном поле диалога) (Леонтьев, 1988б). Деятельностный подход, однако, стоит особняком в этой классификации, будучи единственным подходом в психологии, воздавшим должное многоликости и «протеичности» смысла. Вместе с тем, авторы, работавшие в этом ключе, зафиксировав много существенных граней смысла, остановились перед задачей интеграции этих представлений в единую непротиворечивую картину.

Развитие представлений о смысле в деятельностном подходе можно разделить на три этапа. Первый этап — с конца 1930-х годов до середины 1970-х — это введение А.Н. Леонтьевым понятия смысла (личностного смысла) как объяснительного понятия и его всесторонняя теоретическая и экспериментальная разработка в генетическом, структурном и функциональном аспектах. Второй этап — с середины до конца 1970-х годов — это введение рядом авторов (А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь, В.К. Вилюнас, Е.Е. Насиновская, В.А. Петровский, В.В. Столин, Е.В. Субботский, О.К. Тихомиров) новых, родственных понятий: смысловое образование, смысловая установка, смысловой конструкт, операциональный смысл и др., ознаменовавших переход от одного объяснительного понятия к дифференцированному кусту понятий. Третий этап — 80-е годы — этап интеграции этих представлений, знаменующийся возникновением классификаций смысловых образований (Е.Е. Насиновская и др.), таких синтетических понятий как «динамическая смысловая система» (А.Г. Асмолов), «смысловая сфера личности» (Б.С. Братусъ), концепций смысловой динамики (Ф.Е. Василюк), смысловой саморегуляции (Б.В. Зейгарник, В.А. Иванников). Стало возможным говорить о смысловой реальности, включающей в себя самые разные структуры и механизмы.

В данной работе обобщаются исследования, выполнявшиеся автором на протяжении последних более чем полутора десятилетий. В этих исследованиях последовательно проводилось связывание представлений о смысловых механизмах деятельности, сознания, личности, межличностных отношений и культуры в единую систему теоретических представлений о разных формах проявления и аспектах единой смысловой реальности. Эти представления наполняют конкретным психологическим содержанием мысль А.Н. Леонтьева (1983) о том, что проблема личности образует особое психологическое измерение, иное, чем то измерение, в котором идет изучение психических процессов, а также мысль В. Франкла (1990) о смысловом измерении человека, надстраивающемся над биологическим и психологическим измерениями.

Предметом данного диссертационного исследования является смысловая реальность в единстве и взаимосвязи различных форм ее проявления и функционирования в человеческой деятельности, сознании, структуре и развитии личности, а также в межличностном взаимодействии и предметных формах культуры.

Объектом исследования выступает широкий спектр различных областей психологической феноменологии и теории, в которых обнаруживаются проявления смысловой реальности. В их числе регуляция деятельности и познавательных процессов, структурная организация личности, механизмы мотивации, эволюция психики в филогенезе, развитие личности в онтогенезе, изменения личности при психической патологии и девиантном развитии, воздействие на деятельность и личность, межличностные отношения, трансляция смыслов через механизмы культуры и искусства. Обобщая, можно сказать, что объектом данного исследования выступают многообразные жизненные отношения человека с миром, порождающие смысловую реальность и этой смысловой реальностью регулируемые.

Работа носит преимущественно теоретический характер и выполнена с опорой как на теоретические, так и на эмпирические исследования, в том числе на исследования, выполненные автором или под его руководством, и на исследования других авторов.

Цель и задачи исследования. Целью данного диссертационного исследования является построение общепсихологической концепции смысла, его природы, форм существования, механизмов функционирования, развития и трансформации в структуре деятельности, сознания, личности, межличностной коммуникации и предметно воплощенных формах.

В соответствии с этой целью в работе выделяются и решаются следующие методологические, теоретические и исследовательские задачи:

1. Анализ различных подходов к проблеме смысла в гуманитарных науках вообще и в психологии в частности, вычленение основного содержания этого понятия и тенденций его развития,

2. Философский и психологический анализ природы смысловой реальности, форм существования смысла и взаимопереходов этих форм одна в другую.

3. Анализ строения жизненного мира человека, закономерностей порождения смысла в жизненных отношениях; анализ смысловой регуляции жизнедеятельности, ее носителей, закономерностей и психологических механизмов.

4. Анализ развития смысловой реальности в фило- и онтогенезе, ее нарушений при психической патологии и девиантном развитии.

5. Анализ процессов понимания, координации и трансляции смыслов в межличностном взаимодействии.

6. Анализ процессов трансляции (экстериоризации и интериоризации) смыслов через их предметное воплощение в произведениях культуры и искусства.

7. Разработка методологии и методов экспериментального изучения и психодиагностики смысловой реальности.

8. Психотехнический анализ принципов и механизмов произвольного воздействия на смысловую сферу и смысловой саморегуляции.

Методологические основы работы. На уровне общенаучной методологии основой работы выступают:

— Представления о жизненном мире (Л. Бинсвангер, А. Шютц) и «онтология жизненного мира», представленная в работах С.Л. Рубинштейна и развитая в исследованиях К.А. Абульхановой-Славской и Ф.Е. Василюка;

— общесистемный подход в вариантах, развитых применительно к психологическим проблемам в работах Н.А. Бернштейна, П.К. Анохина и А.Н. Леонтьева и применительно к проблемам психологии личности А.Г. Асмоловым и Л.И. Анцыферовой;

— концепция превращенной формы М.К. Мамардашвили;

— культурно-историческая методология Л.С. Выготского, развитая в историко-эволюционном подходе А.Г. Асмолова.

Конкретно-научной методологией исследования выступает деятельностный подход А.Н. Леонтьева и его школы. В данной работе автор опирался также на целый ряд психологических и общегуманитарных подходов, разработанных в мировой науке. В их числе философия сознания М.М. Бахтина, экзистенциальный анализ В. Франкла, теория личностных конструктов Дж. Келли, теория установки Д.Н. Узнадзе и его школы, персонологический подход С. Мадди, социальная экология Дж. Шоттера, теория субъективной семантики Е.Ю. Артемьевой и некоторые другие подходы. Хотя данная работа является прямым продолжением исследований смысловой реальности в русле деятельностного подхода, было бы неверным считать ее внутренним делом лишь одной этой научной школы. Она ориентирована на максимально широкий и открытый взаимообогащающий диалог с другими подходами и направлениями в науках о человеке.

На уровне исследовательских методов мы отталкивались от общих принципов изучения смысловых образований, сформулированных в конце 1970—начале 1980-х годов А.Г. Асмоловым, Б.С. Братусем, Б.В. Зейгарник, Е.В. Субботским и некоторыми другими авторами. В данной работе эти принципы подверглись дополнительному осмыслению, уточнению и развитию, результатом чего стало новое формулирование методологических принципов анализа смысловой реальности, а также осмысление проективного подхода на материале Тематического апперцептивного теста, новый опыт использования традиционного психометрического подхода в диагностике смысловой сферы (Тест смысложизненных ориентации), а также разработка принципиально новых диагностических и исследовательских методов (Метод предельных смыслов, методика Ценностного спектра). В работе также на основе принципа генетической связи и структурного подобия регуляции и саморегуляции (Л.С. Выготский) разработаны методологические и методические основы смыслотехники как заявленного в исследованиях смысловых образований (А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь и др.) подхода к смысловому воздействию и саморегуляции, разработан и экспериментально апробирован тренинг смыслового выбора.

В работе использованы эмпирические данные двух видов: полученные автором или под его руководством и полученные и опубликованные другими авторами и получившими новую интерпретацию в контексте данной работы.

ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ:

1. Полноценная теоретическая реконструкция понятия смысла как одного из ключевых понятий неклассической психологии может быть основана только на подходе к определению смысла через категорию жизненного мира, задающего системный контекст для его понимания. Смысл явлений объективной и субъективной реальности выступает как их системное качество, приобретаемое ими в системе жизненных отношений субъекта с миром.

2. Смысл является особой психологической реальностью, несводимой к другим явлениям. В частности, понятие смысла снимает оппозицию аффекта и интеллекта. Смысловая реальность проявляется в многообразии своих форм и образует единство по меньшей мере трех сторон или аспектов ее рассмотрения: онтологического (в системе жизненных отношений), феноменологического (в феноменальной картине мира) и деятельностного (в смысловых структурах и процессах практической и познавательной деятельности). Выход в онтологический план анализа является необходимой предпосылкой адекватного понимания любого отдельно взятого смыслового феномена как элемента системно организованной смысловой реальности, а также его эмпирического исследования и воздействия на смысловую сферу. Это положение формулируется нами как принцип бытийного опосредования смысловых феноменов и процессов.

3. Смысловая регуляция жизнедеятельности, то есть регуляция действий на основе их смысла, который определяется всем жизненным миром субъекта, является основой специфического для человека способа существования и конституирующей функцией личности. Она является одной из высших форм регуляции жизнедеятельности и присуща всем людям; степень развитости смысловой регуляции и ее удельный вес среди других форм регуляции жизнедеятельности выступает как мера личностной зрелости.

4. Развитие смысловой сферы личности в онтогенезе идет по следующим направлениям:

а) иерархизация, интеграция и структурное усложнение;

б) распространение осмысления за пределы наличной ситуации;

в) прогрессирующее опосредование социальными регуляторами;

г) развитие осознания своих смысловых ориентации и рефлексивного отношения к ним.

5. Различные стороны смысловой реальности поддаются изучению неспецифическими методами: экспериментальными, проективными, психометрическими, психосемантическими, качественно-феноменологическими, исходя из принципа дополнительности содержательно-феноменологической характеристики и деятельностно-регуляторной характеристики изучаемых смысловых феноменов.

Индивидуальные различия смысловой регуляции обнаруживаются по следующим основным параметрам:

а) степень ориентации на целесмысловые регуляторы в противовес причинным (телеологичность);

б) общий уровень осмысленности жизни;

в) соотношение ценностной и потребностной регуляции;

г) структурная организация смысловых систем;

д) степень осознанности смысловых ориентиров;

е) временная локализация смысловых ориентиров.

Делинквентная личность обнаруживает неблагоприятные отличия от статистической нормы по всем шести параметрам, что может рассматриваться как синдром специфической патологии смысловой регуляции.

6. Воздействие на смысловую сферу другого человека (смыслотехническое воздействие) и самого субъекта (смысловая саморегуляция) подчиняется принципу бытийного опосредования и основано на принципиально общих механизмах смыслообразования и смыслоосознания. Это механизмы установления смысловых связей действия или объекта, на смысл которого необходимо оказать влияние, с заданными смыслообразующими источниками (заданное воздействие) или с неограниченным кругом смыслообразующих источников (фасилитирующее воздействие).

7. Взаимопонимание и трансляция смыслов в ситуации межличностной коммуникации осуществляется посредством значений — общих для партнеров по коммуникации содержательных компонентов транслируемых смыслов. Мера общности смыслов партнеров по коммуникации и границы соответствующих значений определяются мерой общности их групповой принадлежности, порождающей общий смыслообразующий контекст. В ситуации совместно распределенной деятельности регулирующие ее смысловые системы участников интегрируются в совместную динамическую смысловую систему, функционирующую в общем смысловом поле. Направленная трансляция смыслов в ситуации профессионального обучения, лекционной пропаганды и массовой коммуникации также приводит к постепенному сближению смыслов аудитории и коммуникатора. Во всех трех случаях необходимой предпосылкой межличностного смыслового взаимодействия является нахождение общего жизненного контекста.

Научная новизна и теоретическое значение. Теоретическое значение выполненной работы выражается прежде всего в том, что с опорой на большой массив теоретических и эмпирических исследований разработана общепсихологическая системная концепция смысла как сложной смысловой реальности, ее природы, структурных форм в их многообразии и взаимосвязях, ее функционирования и трансформаций. Эта работа поднимает идеи личностного смысла — смысловых образований — смысловой сферы личности, введенные и разработанные А.Н. Леонтьевым и его учениками, на уровень целостной объяснительной модели — смысловой концепции личности и регуляции жизнедеятельности.

В работе систематически разработаны представления об онтологии смысловой реальности в единстве и взаимосвязи онтологического, феноменологического и деятельностного аспектов, ее природе, формах существования смысла и взаимопереходах этих форм одна в другую. Предложена модель строения жизненного мира человека, способов порождения и механизмах развития смысла в жизненных отношениях.

В работе сформулирована концепция смысловой регуляции жизнедеятельности, ее носителей, закономерностей и психологических механизмов. Обосновано понимание смысловой регуляции жизнедеятельности как основы специфического для человека способа существования и как конституирующей функции личности, показано соотношение смысловой регуляции с другими формами и механизмами регуляции жизнедеятельности. Предложена схема структурной организации смысловой сферы как одного из уровней личности. Разработаны представления о смысловой динамике (диахроническом аспекте смысла), ее формах и механизмах. Проанализировано развитие механизмов смысловой регуляции в фило- и онтогенезе, нарушения смысловых механизмов при психических заболеваниях и личностных девиациях.

Сформулированы основы исследовательской методологии психологического изучения смысловой реальности. Разработаны новые диагностические и исследовательские методы: тест смысложизненных ориентации, методика предельных смыслов, методика ценностного спектра. Впервые разработано представление о смыслотехнике и смысловой саморегуляции, их механизмах, классификация видов смыслотехнических воздействий и аутовоздействий. Разработана и апробирована процедура тренинга смыслового выбора.

Получено значительное количество новых эмпирических данных, характеризующих закономерности смысловой регуляции деятельности и взаимосвязи различных аспектов личности. Всего в различных эмпирических исследованиях приняло участие более 1000 испытуемых.

Все перечисленные частные концепции тесно связаны между собой как локальные проявления в различных процессах деятельности, сознания, личности и межличностного взаимодействия единой системы объяснительных принципов и механизмов. Таким образом, выполненная работа позволяет установить связи как между областями исследований, которые ранее разрабатывались независимо друг от друга, так и между различными объяснительными моделями и теориями (психодинамика, ноодинамика, теория поля и поведенческой валентности, социограмматика и др.), раскрывая лежащие в их основе общие смысловые механизмы.

Практическая значимость и внедрение. Практическая значимость работы определяется следующим ее использованием.

1. По материалам исследования был подготовлен и прочитан спецкурс «Психология смысла» на факультете психологии МГУ (1996 г.). Многие материалы исследования использовались при ведении семинарских занятий по курсам «Психология личности», «Психология мотивации и эмоций» (факультет психологии МГУ, 1988–1999), написании разработок к семинарским занятиям по курсу «Психология личности» (1993; 1994; 1999), чтении лекций по спецкурсу «Введение в психологию искусства» (ГИТИС, 1991; факультет психологии МГУ, 1993–1995), по курсам «Психология личности» (спецотделение факультета психологии МГУ, 1998), «Экзистенциальная психология» (Московский образовательный и психологический колледж, 1994; Академия практической психологии, 1998); «Социальная психология личности» (Высшая школа театрального искусства, 1990; Институт языков и культур им. Л.Толстого, 1996); «Психологические основы рекламы» (ВГИК, 1993; спецотделение факультета журналистики МГУ, 1998), чтении лекций на ФПК МГУ (1987–-1996). Под руководством автора защищено 3 кандидатских диссертации и около 50 дипломных работ на факультете психологии МГУ, а также в РГГУ.

2. Разработаны методы экспериментального изучения и психодиагностики смысловых структур (тест смысложизненных ориентации, метод предельных смыслов и методика ценностного спектра). Получил новое теоретическое обоснование и описание Тематический апперцептивный тест. Все указанные методики описаны в публикациях автора, получили широкое распространение в разнообразных фундаментальных и прикладных исследованиях.

3. Разработаны методологические принципы и приемы произвольного воздействия на смысловую регуляцию и смысловой саморегуляции. Эти принципы и приемы нашли практическое применение в тренинге смыслового выбора, разработанного автором совместно с Н.В. Пилипко, а также в приемах рекламной смыслотехники, многократно применявшихся автором в решении прикладных задач по проектированию рекламного воздействия, могут найти применение во многих других прикладных областях.

4. Разработаны (совместно с Ю.А. Васильевой) представления о смысловых механизмах делинквентного развития, которые получили проверку в эмпирическом исследовании личности несовершеннолетних правонарушителей.

5. В исследовании разработаны представления о развитии смысловой сферы в онтогенезе, которые могут быть положены в основу психологической стратегии воспитания личности, практики психопрофилактической и психокоррекционной работы.

Апробация исследования. Основные положения представленного к защите подхода докладывались автором на следующих отечественных и международных научных семинарах, конференциях, симпозиумах, съездах и конгрессах: VII конференции Ассоциации по истории поведенческих и социальных наук (Будапешт, 1988); II и III Международных конгрессах по теории деятельности (Лахти, 1990; Москва, 1995); Международном симпозиуме «Искусство и эмоции» (Пермь, 1991); I симпозиуме, посвященном В. Франклу (Вена, 1991); I, II, III и VII Международных семинарах по разрешению конфликтов (Санкт-Петербург, 1993; 1994; 1995; 1999); IV и VI конференциях Международной ассоциации теоретической психологии (Париж, 1993; Берлин, 1997); Международном семинаре «Л.С. Выготский и современные науки о человеке» (Голицыне, 1994); VI Европейской и XIV Международной конференциях Международной ассоциации по изучению развития поведения (Краков, 1995; Квебек, 1996); Первой всероссийской конференции «Психология сегодня» (Москва, 1996); XXVI Международном психологическом конгрессе (Монреаль, 1996); II Международной конференции по социокультурным исследованиям, посвященной 100-летию Ж. Пиаже и Л.С. Выготского (Женева, 1996); V конференции Европейской ассоциации по изучению подросткового возраста (Льеж, 1996); Международной конференции «Культурно-исторический подход: развитие гуманитарных наук и образования» (Москва, 1996); Международном семинаре памяти Л.С. Выготского (Тронхейм, 1996); 1 Всероссийской конференции по психологии рекламы (Москва, 1996); V и VI семинарах по мотивации достижения и труда (Ландау, 1996; Салоники, 1998); Всероссийской конференции «Методы психологии» (Ростов-на-Дону, 1997); Международном симпозиуме «Эмоции, искусство и творчество» (Пермь, 1997); Всероссийских конференциях по трансперсональной психологии (Москва, 1997; 1998). По тематике работы автором читались лекции в университетах Копенгагена и Орхуса (Дания, 1991); Альбукерке (США, 1993); Люблина (Польша, 1994); Би-лефельда (Германия, 1996).

Диссертация обсуждена на заседаниях кафедр общей психологии и психологии личности факультета психологии МГУ.

Текст диссертации изложен на 484 страницах, включает введение, 5 глав и заключение. Список литературы составляет 744 названия.

Основное содержание диссертации отражено в 92 публикациях.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении сформулированы цели и задачи работы, ее методологические основания, обоснована ее актуальность и общий контекст.

Глава 1 целиком и полностью носит обзорный характер и посвящена изложению, анализу и систематизации различных трактовок смысла.

В разделе 1.1. рассмотрена история использования понятия «смысл» в философии и науках о языке там, где оно не использовалось как синоним «значения», начиная со средневековой герменевтической традиции и кончая современными исследованиями. Анализ понятия смысла в работах Э. Гуссерля, Г. Шпета, М. Хайдеггера, К. Ясперса, Ж..П. Сартра, М. Мерло-Понти, П. Тиллиха, М. Бахтина, В. Дильтея, Э. Шпрангера, М. Вебера, В. Налимова, Г. Фреге, в работах по языкознанию, логической семантике и анализу дискурса позволил сформулировать две наиболее общих инвариантных характеристики смысла: коктекстуальность (смысл чего-либо определяется всегда через отнесение к более широкому контексту) и интенциональность (смысл чего-либо указывает на предназначение, целевую направленность или направление движения). Опираясь на эти две характеристики, можно в первом приближении определить смысл чего-либо как место и роль (назначение) в более общей структуре.

Рассмотрение психологических подходов, в той или иной степени опирающихся на понятие смысла и разрабатывающих это понятие, которому посвящен раздел 1.2., обнаруживает крайнюю их пестроту. После введения в психологию этого понятия в начале нашего столетия в работах З. Фрейда, А. Адлера и К.-Г. Юнга пути использования этого понятия в психологии разошлись. Одни авторы понимают под смыслом высшую интегративную основу личности (В. Франкл, Дж. Ройс, М. Чиксентмихали, С. Мадди, Ф. Феникс и др.), другие — более универсальный базовый механизм сознания и поведения (Ж. Нюттен, Р. Мэй, Дж. Келли, Э. Петерфройнд, Д. Магнуссон, Дж. Этвуд и Р. Столоров, Я. Смедслунд, Ю. Джендлин, Л. Томас и Ш. Харри-Аугстайн, Р. Харре, Дж. Шоттер и др.). Различен и онтологический статус, приписываемый понятию смысла разными авторами: одни определяют смысл как объективную реальность, нуждающуюся лишь в раскрытии, другие — как субъективную интерпретацию или конструкт, третьи — как феномен межсубъектных взаимодействий. Эта разноголосица усугубляется тем, что понятие смысла разрабатывается разными авторами независимо друг от друга, в разных проблемных и теоретических контекстах. Множественность определений смысла, одинаково убедительных и одинаково эвристичных, наводит на предположение, что за понятием смысла скрывается не конкретная психологическая структура, допускающая однозначную дефиницию, а сложная и многогранная смысловая реальность, принимающая различные формы и проявляющаяся в различных психологических эффектах.

В наибольшей степени многогранность смысловой реальности нашла отражение в деятельностном подходе, которому посвящен раздел 1.3. В нем понятие смысла выступает в качестве одного из ключевых объяснительных понятий начиная с 1940-х годов, когда оно было введено А.Н. Леонтьевым. Развитие представлений о смысле в деятельностном подходе можно разделить на три основных этапа. Первый этап — с конца 1930-х годов до середины 1970-х — это введение А.Н. Леонтьевым понятия смысла (личностного смысла) как объяснительного понятия и его всесторонняя теоретическая и экспериментальная разработка в генетическом, структурном и функциональном аспектах. Второй этап — с середины до конца 1970-х годов — это введение рядом авторов (А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь, В.К. Вилюнас, Е.Е. Насиновская, В.А. Петровский, В.В. Столин, Е.В. Субботский, О.К. Тихомиров) новых, родственных понятий: смысловое образование, смысловая установка, смысловой конструкт, операциональный смысл и др., ознаменовавших переход от одного объяснительного понятия к дифференцированному кусту понятий. Наконец, третий этап — с начала 1980-х годов — этап интеграции этих представлений, знаменующийся возникновением классификаций смысловых образований (Е.Е. Насиновская и др.), синтетических понятий, таких как «динамическая смысловая система» (А.Г. Асмолов), «смысловая сфера личности» (Б.С. Братусь), концепций смысловой динамики (Ф.Е. Василюк), смысловой саморегуляции (Б.В. Зейгарник, В.А. Иванников). Были сформулированы общие методологические и методические принципы изучения смысловых образований. Таким образом, на общем методологическом и теоретическом фундаменте были разработаны достаточно дифференцированные представления о смысловой сфере личности. Стало возможным говорить о смысловой реальности, включающей в себя самые разные структуры и механизмы. В разделе обобщены общие принципы, на которых строилось изучение смысла в деятельностном подходе.

Глава 2, посвященная онтологии смысловой реальности, носит наиболее обобщенный характер во всей работе и по уровню рассматриваемых в ней проблем, и по уровню абстракции в теоретическом анализе.

В разделе 2.1. задается общая методологическая установка на рассмотрение смысловой реальности как многомерной, одновременно включенной в несколько систем отношений и движущейся в них по специфическим законам этих систем. Пытаясь по-новому увидеть место и роль понятия смысла в становящейся новой, неклассической психологии, мы неминуемо выдвигаем на первый план анализа категорию жизненного мира, которая выступает смыслозадающим контекстом для самого понятия смысла. Были выделены и охарактеризованы три плоскости, в которых психологический анализ обнаруживает существование смыслов — в каждой из них в своей особой форме. Первая из них — это плоскость объективных отношений между субъектом и миром. В этой плоскости объекты, явления и события действительности, входящие в жизненный мир субъекта, в том числе его собственные действия, обладают для него жизненным смыслом в силу того, что они объективно небезразличны для его жизни, сказываются на ее протекании. Жизненный смысл есть объективная характеристика места и роли объектов, явлений и событий действительности и действий субъекта в контексте его жизни. Жизненный смысл и отражающаяся в нем динамика жизненных отношений — это онтологический аспект смысла. Вторая плоскость — это образ мира в сознании субъекта, одним из компонентов которого является личностный смысл. Личностный смысл является формой познания субъектом его жизненных смыслов, презентации их в его сознании. Личностный смысл объектов, явлений и событий, отражающихся в сознании субъекта, презентируется ему через посредство эмоциональной окраски образов, либо их структурной трансформации.

Личностный смысл и отражающаяся в нем динамика субъективного образа реальности — это феноменологический аспект смысла. Наконец, третья плоскость — это психологический субстрат смысла — неосознаваемые механизмы внутренней регуляции жизнедеятельности. В этой плоскости смыслонесущие жизненные отношения принимают форму смысловых структур личности, образующих целостную систему и обеспечивающих регуляцию жизнедеятельности субъекта. Смысловые структуры и отражающаяся в них динамика деятельности (жизнедеятельности) — это деятельностный аспект смысла.

Таким образом, смысл имеет троичную природу, он включен разными своими гранями в три разных движения. Важнейшим из трех аспектов смысла является онтологический аспект — рассмотрение смысла в контексте жизненного мира и жизненных отношений субъекта. Это позволяет сформулировать ключевой для развиваемого подхода принцип бытийного опосредования смысловой реальности. Психологической же реальностью смысл становится при рассмотрении его в двух других аспектах — феноменологическом и деятельностном. При этом субъективной основой построения деятельности на основании смысловой логики жизненной необходимости выступает не столько прямое отражение в сознании жизненных смыслов объектов и явлений (феноменологический аспект смысла), сколько преломление их в превращенной форме смысловых структур личности (регуляторный аспект), которые, не будучи даны субъекту в образе, функционируют как внутренние регуляторные механизмы, воздействующие на протекание самих процессов деятельности и психического отражения.

Принимая во внимание все три плоскости существования смысла, образующие его грани, можно в первом приближении определить смысл как отношение между субъектом и объектом или явлением действительности, которое определяется местом объекта (явления) в жизни субъекта, выделяет этот объект (явление) в образе мира и воплощается в личностных структурах, регулирующих поведение субъекта по отношению к данному объекту (явлению).

Разделы 2.2. и 2.3. посвящены подробному анализу онтологического плана смысловой реальности — жизненного мира субъекта — и переходу от этого плана к деятельностному плану анализа. Последнее стало возможным благодаря введенному М.К. Мамардашвили понятию превращенной формы. Смысловые структуры личности, регулирующие процессы жизнедеятельности субъекта на конкретно-психологическом уровне рассмотрения, понимаются нами как превращенные формы жизненных отношений. Построена классификация видов смысловых структур и представление об их взаимосвязях.

В разделе 2.4. рассмотрены пути и механизмы порождения смыслов в жизненных отношениях. Выделены и описаны шесть таких механизмов: замыкание жизненных отношений, индукция смысла, идентификация, инсайт, столкновение смыслов, полагание смысла.

Три следующих раздела посвящены определению места смысловой реальности в сознании, деятельности и личности человека. Обосновывается наличие смысловой стороны или аспекта, постоянно присутствующего в каждой из этих трех реальностей, показано конкретное место, которое она занимает, и функция, которую он выполняет. Раздел 2.5. характеризует место смысловой реальности в структуре сознания. На основе предложенной рабочей структурной модели сознания показано, что смысловая реальность присутствует практически во всех его компонентах: в самом образе, в механизмах его осмысления, во внутреннем мире, являющемся связующим звеном между сознанием и личностью, и в механизмах рефлексии. Раздел 2.6. раскрывает место и роль смысловых механизмов в структуре деятельности на основе положения о двух ее сторонах: интенциональной и операциональной (А.Н. Леонтьев). В контексте этого различения двух сторон деятельности уточняется понятие смысловой регуляции, которая понимается как система психологических механизмов, обеспечивающих сообразность протекания деятельности интенциональной сфере ее субъекта. Применительно к регуляции конкретной деятельности нельзя, однако, говорить о двух независимых друг от друга регуляторных механизмах. В системе внутренней регуляции конкретной деятельности, складывающейся вместе с самой деятельностью, предметная и смысловая подсистемы слиты в единое целое. Подробно проанализированы исследования смысловых механизмов регуляции конкретной деятельности (О.К. Тихомиров, И.А. Васильев. С.В. Дмитриев и др.). В разделе 2.7. показано место смысловой реальности в структуре личности, соотношение с другими уровнями личностной структуры. Обосновывается положение о смысловой регуляции как конституирующей функции личности, подробно рассмотрено соотношение смысловой регуляции с другими видами и системами регуляции жизнедеятельности. Функцию смысловой регуляции осуществляет главная, конституирующая подструктура личности — ее смысловая сфера, определяемая как особым образом организованная совокупность смысловых образований (структур) и связей между ними, обеспечивающая смысловую регуляцию целостной жизнедеятельности субъекта во всех ее аспектах. Личность в своей основе представляет собой целостную систему смысловой регуляции жизнедеятельности, реализующую через отдельные смысловые структуры и процессы и их системы логику жизненной необходимости во всех проявлениях человека как субъекта жизнедеятельности.

Раздел 2.8. посвящен соотношению смысла и эмоции. В нем обосновывается и аргументируется положение о несводимости смысловой реальности к эмоциональной. Тем самым понятие смысла позволяет преодолеть бинарную оппозицию аффекта и интеллекта.

Анализ, выполненный в главе 2, позволяет нам говорить о смысловой реальности не только как о полиформной реальности, проявляющей себя в разных конкретных формах, но и как о реальности многомерной, на которую можно смотреть под разными углами зрения. При рассмотрении ее в разных аспектах получаются разные, не совпадающие между собой картины, совместить которые в непротиворечивое целостное представление позволяют положения о тройственной природе смысловой реальности и о ключевой роли бытийного опосредования. Содержание главы 2 задает концептуальную рамку для построения понятия смысла на новой методологической основе.

Глава 3 посвящена конкретно-психологическому анализу феноменов и закономерностей смысловой регуляции жизнедеятельности. Первые шесть разделов ее содержат анализ шести разновидностей смысловых структур личности — личностного смысла, смысловой установки, мотива, смысловой диспозиции, смыслового конструкта и личностной ценности — под углом зрения их функционирования в системе смысловой регуляции жизнедеятельности. За каждой из этих структур стоит содержательная феноменология, позволяющая говорить о смысле на языке конкретных, эмпирически наблюдаемых и доступных экспериментальному изучению проявлений. Личностный смысл в узком значении слова проявляет себя в феноменах трансформации пространственных, временных и других характеристик значимых объектов в их образе. Смысловая установка проявляет себя в эффектах стабилизирующего, преградного, отклоняющего или дезорганизующего влияния на протекание деятельности. Мотив проявляет себя в феномене направленного побуждения деятельности, механизмы которого имеют, как было показано, смысловую природу. Смысловая диспозиция обнаруживает себя в феномене сохранения смыслового отношения к объекту после завершения деятельности как устойчивого отношения, порождающего новые смыслы. Смысловой конструкт проявляет себя в смыслообразующем эффекте, не объяснимом ни мотивами, ни диспозициями. Наконец, личностная ценность проявляет себя как стабильный источник смыслообразования и мотивообразования, берущий свои истоки в социокулыурном целом, к которому принадлежит субъект. Описание этих структур и их взаимосвязей позволяет говорить о смысловой регуляции не как о частном, локальном феномене, а как об одном из главных компонентов психологической архитектоники человеческой жизнедеятельности.

В разделе 3.7. обосновывается представление о динамической смысловой системе как принципе организации и единице анализа смысловой реальности. Это понятие уже использовалось в психологии, однако предложенная нами трактовка отличается от других, во-первых, широтой контекста, в котором задается это понятие, и во-вторых, конкретностью его определения, допускающей прямую операционализацию этой идеи. Возможности операционализации идеи динамических смысловых систем были подробно проиллюстрированы на разном материале и в разных проблемных контекстах. В разделе 3.8. мы обратились к такому важному понятию как смысл жизни. Анализ этого понятия дает основание рассматривать смысл жизни как концентрированную описательную характеристику наиболее стержневой и обобщенной динамической смысловой системы, ответственной за общую направленность жизни субъекта как целого.

В главе 4 мы продолжили развивать представления о смысловой организации личности, развернутые в предыдущей главе, перейдя от синхронического к диахроническому плану анализа — от структуры и регулярного функционирования к нормальному и аномальному развитию смысловых механизмов личности, их динамике, связанной с преобразованием самих смысловых регуляторов. Второй задачей данной главы было формулирование методологии и методов изучения смысловой реальности, а также преобразующего воздействия на смысловые процессы и механизмы, в том числе саморегулирующего воздействия, направленного на себя самого.

Раздел 4.1. содержит подробное рассмотрение внутриличностной динамики смысловых процессов. Выделены три вида таких процессов: смыслообразование, представляющее собой переход или перенос смысла на новый носитель, смыслоосознание, представляющее собой изменение смысла и, более широко, изменение направления смыслообразования за счет рефлексивного расширения смыслозадающего контекста, и смысл строительство, представляющее собой внутреннюю критическую перестройку смысла при столкновении с реальностью или иным смысловым миром, ставящим под сомнение имевшийся смысл. Описаны три типа ситуаций, в которых возможны процессы смыслостроительства: критические ситуации невозможности (Ф.Е. Василюк), личностные вклады значимого другого (В.А. Петровский) и катартические эффекты художественного переживания. Три описанных вида динамики смысловых процессов представляют собой то, что в литературе описывалось как "малая" (актуалгенетическая) динамика смысловых образований (А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь и др.).

Раздел 4.2. посвящен развитию смысловой регуляции в филогенезе. Анализ филогенеза приводит нас к двум основным положениям. Первое состоит в том, что смысловые механизмы регуляции поведения присутствуют и у человека и у животных, однако у животных они носят подчиненный характер, будучи встроены в механизмы удовлетворения потребностей, в то время как у человека они задают несводимую к чему-либо иному особую логику поведения. Второе положение заключается в том, что по мере филогенетического развития происходит расширение контекста смыслообразования от жесткой подчиненности удовлетворению актуальных потребностей до включения в картину реальности все более опосредованно связанных с потребностями объектов и явлений. Раздел 4.3. содержит анализ развития смысловой сферы в онтогенезе человека. Этот анализ позволил вычленить несколько основных линий этого развития: иерархизацию, интеграцию и структурное усложнение; распространение осмысления за пределы наличной ситуации; прогрессирующее опосредование социальными ценностями и прогрессирующую рефлексию своих смысловых регуляторов. Все четыре выделенных измерения достаточно отчетливо связаны между собой и отражают как растущую с возрастом трудность внешнего мира, так и увеличивающуюся сложность внутреннего.

Раздел 4.4. посвящен выделению основных параметров индивидуальных различий смысловой сферы. Выделены шесть основных конструктов, характеризующих индивидуальные особенности смысловой сферы: телеологичность (целесмысловая ориентация), уровень осмысленности жизни, соотношение ценностной и потребностной регуляции, структурная организация смысловых систем, степень осознанности смысловых ориентации и временная локализация ведущих смысловых ориентиров. Обсуждаются пути и методы диагностики этих параметров. В разделе 4.5. специально рассматриваются вопросы исследовательской методологии и методов изучения смысловой реальности. Констатировав, что исследования смысловой сферы возможны и реально часто осуществляются неспецифическими методами, мы, опираясь на принцип бытийного опосредования, установили, что признаком, позволяющим утверждать, что исследуется именно смысловая реальность, является учет онтологического аспекта изучаемых отношений, то есть локализация изучаемых объектов (содержаний) в жизненном мире испытуемых, хотя непосредственно получаемые данные при этом обычно направлены либо на анализ отражения смыслов в сознании (феноменологический план), либо на фиксацию их регуляторных влияний на деятельность (субстратный план). Далее формулируется методологический принцип дополнительности применительно к изучению смысловой реальности, согласно которому невозможно в одной экспериментальной схеме получить одновременно и феноменальную содержательную характеристику некоторого смысла, и его деятельностью характеристику, то есть место в структуре регуляторных механизмов и влияние на протекание деятельности. Подробно рассмотрены и проиллюстрированы на эмпирическом материале пять методических подходов к изучению смысловой сферы: экспериментальный, проективный, психометрический, психосемантический и качественно-феноменологический.

Следующие два раздела содержат систематизацию данных об изменениях смысловой регуляции при психической патологии и девиантном (социопатическом) развитии личности. Обобщение и анализ в разделе 4.6. большого массива данных по разным видам психической и соматической патологии (алкоголизм, эпилепсия, шизофрения, инволюционные явления, органические поражения мозга, соматические заболевания, психозы, неврозы, посттравматические расстройства) позволяет утверждать, что хотя во всех случаях присутствуют те или иные нарушения смысловой регуляции, они не носят нозоспецифический характер. Одни и те же нарушения характерны для разных видов патологии. Более того, степень нарушений смысловой регуляции при одних и тех же видах и степени психической патологии может существенно разниться, что заставляет вспомнить известное положение о том, что личность больного — не обязательно больная личность. Есть свидетельства того, что чем более развитой являлась личность в преморбиде, тем меньше степень нарушений смысловой сферы при заболевании и тем лучше перспективы восстановительного лечения, вне зависимости от специфики заболевания.

Обратная картина наблюдается при анализе социопатических нарушений. При обобщении в разделе 4.7. данных разных авторов, касающихся особенностей делинквентной личности, обращает на себя внимание тот факт, что эти нарушения затрагивают, причем весьма существенно, все шесть параметров индивидуальных особенностей смысловой сферы, выделенных в разделе 4.4. Нарушения по параметру целесмысловой ориентации проявляются во множестве конкретных показателей, в частности, в присущей правонарушителям пассивной, реактивной, выжидательной, защитной позиции. По общему уровню осмысленности жизни получены однозначные данные о значимо более низкой осмысленности жизни в девиантной выборке. Третий параметр — соотношение ценностной и потребностной регуляции — определяет одно из главных специфических отличий делинквентной личности. Специфика делинквентов проявляется не только в большем удельном весе потребностей в смыслообразовании и меньшем — ценностей, но и в том, что присущие им ценности с содержательной стороны часто "дублируют" потребности, а со стороны их происхождения ограничены ценностью малой, как правило криминальной или предкриминальной референтной группы. По своей структурной организации смысловая сфера делинквентов отличается узостью отношений с миром, структурной упрощенностью, слабой иерархизированностью побуждений, неустойчивостью. Осознанность смысловых ориентиров, как и критичность, рефлексия, регулирующая роль мировоззрения у них существенно снижены. Наконец, по параметру временной локализации отличия делинквентов также весьма выражены. Они фиксированы на настоящем, а перспектива будущего, вместе с функциями планирования и целеполагания, у них нарушена. Фактически такая личность представляет собой образец специфической патологии (мета-патологии) смысловой сферы по всем параметрам. Мы имеем здесь дело с комплексным синдромом ослабления смысловой регуляции, прямым следствием которого является высокий риск конфликта с законом, с социумом.

Последний раздел главы посвящен развитию представлений о смыслотехнике как смысловой саморегуляции и технологии воздействия. Основными принципами, на которых строится разработка нами смыслотехнического подхода, является принцип генетической связи и структурного подобия процессов регуляции и саморегуляции (Л.С. Выготский), а также принцип бытийного опосредования. Построена классификация форм смыслотехнического воздействия, учитывающая четыре основных параметра: смыслодинамический процесс, служащий мишенью воздействия, степень направленности на конкретный желательный эффект, масштаб воздействия и направленность на себя или на других. На основании этих параметров была построена классификационная таблица, включающая 16 элементов; все они получили содержательную характеристику и проиллюстрированы на эмпирическом материале.

Таким образом, в данной главе смысловая реальность рассмотрена в своем развитии, в движении, а также сформулированы методологические принципы ее изучения и преобразования. Это открывает возможности для прямой one-рационализации онтологической и структурной картин, представленных в предыдущих главах, превращая концепцию смысловой реальности в многообразии ее форм, проявлений, закономерностей и аспектов анализа в инструмент конкретной работы психолога.

В заключительной, пятой главе мы вышли за пределы общепсихологического анализа проблемы смысла и обратились к тем переходам и трансформациям, которые претерпевает смысловая реальность в своих межличностных и внеличностных формах существования. Предпосылками такого анализа послужило, во-первых, постулирование феноменов коллективной ментальности, и, во-вторых, основной тезис неклассической психологии о существовании психологических образований в "теле" культуры. Эти предпосылки рассмотрены нами в разделе 5.1.

Три следующих раздела посвящены детальному рассмотрению трех основных форм взаимодействия индивидуальных смысловых миров. Первый из них — межличностная коммуникация, проявляющаяся в феномене понимания на уровне общих значений. Это взаимодействие не влечет за собой изменение смыслов; оно входит как составной компонент в две другие формы взаимодействия. Второй формой является взаимодействие со-субъектов в совместной деятельности, в том числе в межличностном общении, имеющем структуру совместной деятельности. В этом взаимодействии происходит формирование общего смыслового фонда или общего смыслового поля; происходит трансформация смыслов партнеров в направлении их сближения. Наконец, третьей, наиболее сложной (что связано с ее психотехнической природой) формой взаимодействия смыслов является процесс направленной трансляции смысла массовой аудитории. В разделе рассмотрены несколько социальных практик такой трансляции — от наиболее персонализированных (профессиональное обучение и лекционная пропаганда) до деперсонализированных (реклама). Во всех трех случаях взаимодействие смыслов, как было показано в работе, осуществляется на основе общего бытийного контекста, без которого ни одна из трех форм взаимодействия не может произойти.

В двух последних разделах главы затронуты формы и закономерности существования смыслов в культуре и искусстве. Анализ, выполненный в этих двух разделах, носит междисциплинарный характер. В них, в частности, показано, что смыслы сохраняются и транслируются в формах культуры и искусства. Культурные смыслы, усваиваемые индивидом, во-первых, несут в себе культурные образцы поведения, и во-вторых, создают возможность экзистенциального самоопределения человека, выступая духовной опорой этого процесса. Психологическая функция искусства носит более специфический характер; она состоит в развитии более многостороннего, объемного и полноценного осмысления разных сторон и аспектов действительности. В этих разделах рассмотрены некоторые вопросы, касающиеся, во-первых, экстериоризации (опредмечивания, воплощения) индивидуальных смысловых содержаний в артефактах культуры и произведениях искусства, во-вторых, форм и закономерностей существования смыслов в этих экстериоризованных (воплощенных) формах, и, в-третьих, усвоения или восприятия (опредмечивания, раскрытия) этих смыслов. Принцип бытийного опосредования смысловых трансформаций, как было показано, сохраняет свою силу и применительно к внеличностным формам смысловой реальности и процессам смысловой динамики.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ и выводы

Систематизируем результаты проделанной работы в соответствии с классификацией уровней методологии (Юдин, 1978).

1. На уровне общей методологии основным результатом работы является обоснование нового категориального методологического статуса понятия смысла в психологии. Для того, чтобы увидеть понятие смысла в новом ракурсе, понадобилось выйти за пределы изолированного индивида, замкнутого в себе сознания, самодостаточной личности и обратиться к нетрадиционным для психологии понятиям жизненного мира и жизненных отношений, без которых понять природу смысловой реальности невозможно. Смысл объектов и явлений действительности является, по сути, системным качеством, которое они приобретают в контексте жизненного мира субъекта. Обращение к онтологии жизненного мира, выход в пространство отношений субъекта с миром позволяет обнаружить новый методологический статус понятия смысла как центрального понятия неклассической психологии, позволяющего преодолеть бинарные оппозиции аффекта и интеллекта, внутреннего и внешнего мира, глубинных и вершинных механизмов, сознания и бессознательного.

2. На уровне общетеоретических положений новый методологический подход к проблеме смысла позволяет разрешить видимые противоречия между разными его определениями, увидев его как единство трех аспектов, включенное в три разных системы отношений: онтологического аспекта, задаваемого динамикой жизненных отношений субъекта с миром, феноменологического аспекта, задаваемого динамикой процессов презентации в образе мира субъекта смыслов значимых объектов и явлений, и деятельностного аспекта, задаваемого динамикой психологических процессов личностной регуляции жизнедеятельности.

3. На уровне конкретной теории среднего ранга следствием признания многомерности феномена смысла стала замена понятия смысла, создающего у исследователя иллюзию дискретности, единичности и однозначности, континуальным понятием смысловой реальности. Смысловая реальность проявляет себя во множестве разнообразных форм (в том числе превращенных форм), связанных сложными отношениями и взаимопереходами и включенных в общую динамику. Каждая из форм проявления смысловой реальности характеризуется тремя названными выше аспектами, причем онтологический аспект — характеристика самих жизненных отношений, порождающих психологические феномены, но не входящих в их круг — является общей связующей основой разных смысловых структур и механизмов. Таким образом, выход в онтологический план анализа является необходимой предпосылкой адекватного понимания любого отдельно взятого смыслового феномена как элемента единой системно организованной смысловой реальности, а также его эмпирического исследования и воздействия на смысловую сферу. Это положение формулируется нами как принцип бытийного опосредования смысловых феноменов и процессов. В работе получила развернутое описание на конкретно-психологическом уровне как синхроническая (структурно-функциональная), так и диахроническая (развернутая во временной динамике) организация смысловой реальности.

4. На уровне исследовательской методологии и методов психологического изучения смысловой реальности и воздействия на нее разработанные нами теоретические положения нашли воплощение:

а) в формулировании общих методологических принципов изучения смысловой реальности — принципа бытийного опосредования и принципа дополнительности;

б) в анализе и обосновании условий использования разных неспецифических методических подходов к изучению смысловой реальности;

в) в разработке новых исследовательских и диагностических методик (тест смысложизненных ориентации, методика предельных смыслов, методика ценностного спектра);

г) в получении ряда новых эмпирических данных о строении и функционировании смысловой сферы личности;

д) в разработке методологических основ и общей концептуальной схемы смыслотехники — методологии воздействия на смысловую сферу и смысловой саморегуляции, — а также некоторых конкретных смыслотехнических процедур, в частности, тренинга смыслового выбора.

Разработанные подходы нашли практическое применение в таких прикладных областях как психодиагностика, судебно-психологическая экспертиза, психология рекламы.

5. Одним из наиболее существенных теоретических результатов работы нам видится обоснование смысловой регуляции жизнедеятельности как основополагающей характеристики человеческого способа существования и как конституирующей функции личности. Несколько упрощая, можно говорить о личности как об органе смысловой регуляции. Таким образом, последовательная разработка категории смысла приводит нас к новому взгляду на личность в целом, что дает основание говорить о разработке смысловой концепции личности.

СПИСОК ОСНОВНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

КНИГИ И БРОШЮРЫ

1. Тест смысложизненных ориентации. М., 1992. 16 с.

2. Методика изучения ценностных ориентации. М., 1992. 17 с.

3. Очерк психологии личности. М., 1993. 43 с.

4. Очерк психологии личности. 2. изд. М., 1997. 64 с.

5. Тематический апперцептивный тест. М., 1998. 247 с.

6. Введение в психологию искусства. М., 1998. 111с.

7. Психология смысла, М.3 1999. 488 с.

8. Метод предельных смыслов. М., 1999. 36 с.

ГЛАВЫ в МОНОГРАФИЯХ и СТАТЬИ

1. Проблема смысла в современной зарубежной психологии (обзор) // Современный человек: цели, ценности, идеалы. Выпуск 1. М.: ИНИОН АН СССР, 1988. С. 73-100.

2. Смысл и побудительная сила мотива // Мотивационная регуляция деятельности и поведения личности / Отв. ред. Л.И. Анцыферова, М., 1988. С. 47-51.

3. Из истории проблемы смысла в психологии личности: З. Фрейд и А. Адлер // Методологические и теоретические проблемы современной психологии / Под ред. М.В. Бодунова и др. М.: ИП АН СССР, 1988. С.110-118.

4. Тематический апперцептивный тест (ТАТ) // Практикум по психодиагностике. Конкретные психодиагностические методики, М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. С. 48—52.

5. Личность: человек в мире и мир в человеке // Вопр. психол. 1989. №3. С. 11-21.

6. Lev Vygotsky and Alexey Leontiev on personal meaning and consciousness // Storia della psicologia e delle scienze del comportamento. 1989 № 1. P. 114—115.

7. Совместная деятельность, общение, взаимодействие // Вестник высшей школы. 1989. № 11. С. 39—45. Перевод: Joint Activity, Communication, and Interaction // Journal of Russian and East European Psychology. 1992. Vol. 30. № 2. Pp. 43-58.

8. Деятельность и потребность // Деятельностный подход в психологии: проблемы и перспективы / Под ред. В.В. Давыдова, Д.А. Леонтьева. М.: Изд. АПН СССР, 1990. С. 96-108.

9. Виктор Франкл в борьбе за смысл // Франкл В. Человек в поисках смысла / Под ред. Л.Я. Тозмана и Д.А. Леонтьева. М.: Прогресс, 1990. С. 5-22.

10. Человек и мир: логика жизненных отношений // Логика, психология и семиотика: аспекты взаимодействия / Отв. ред. Б.А. Парахонский. Киев: Наукова Думка, 1990. С. 47—58.

11. Установка как механизм смысловой регуляции деятельности // Теория установки и актуальные проблемы психологии. Тбилиси: Мецниереба, 1990. С. 158-168.

12. Субьективная семантика и смыслообразование // Вестник Моск. ун-та. Сер. 4. Психология. 1990. № 3. С. 33—42.

13. Осмысленность искусства // Искусство и эмоции: материалы международного научного симпозиума / Под ред. Л.Я. Дорфмана, Д.А. Леонтьева, В.М. Петрова, В.А. Созинова. Пермь: Пермский госуд. институт культуры, 1991. С. 57—70.

14. Making sense: the psychological function of art // Art and Emotions. Proceedings of the International Symposium / Ed. by L. Dorfman, D. Leontiev, V. Petrov, V. Sozinov. Perm: Perm State Institute of Culture, 1991. P. 51—60.

15. Произведение искусства и личность: психологическая структура взаимодействия // Художественное творчество и психология / Под ред. А.Я. Зися, М.Г. Ярошевского. М.: Наука, 1991. С 109-133.

16. From being motivated to motivating oneself: A Vygotskian perspective // Studies in Soviet Thought, 1991. Vol. 42. P. 137—151. (with E.V. Aidman).

17. The concept of personal sense through the decades // Studi di Psicologia del Teducazione. Anno 10, № 3.1991. Pp. 32—40.

18. Тест осмысленности жизни // Практикум по психодиагностике, Прикладная психодиагностика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. С. 9-20.

19. What's Hecuba to Us: Basic Propositions for a Psychological Theory of Art // L.Ya. Dorfman, D.A. Leontiev, V.M. Petrov, V.A. Sozinov (eds). Emotions and Art: Problems, Approaches, and Explorations. Perm: Perm State Institute of Arts and Culture, 1992. Pp. 45-64.

20. Empirical aesthetics in the former USSR: selected topics // G. Cupchik, J. Laszlo (eds.) Emerging visions of the aesthetic process. New York: Cambridge University Press, 1992. Pp. 194—209 (with V.M. Petrov, V.S. Sobkin).

21. The beginning of the new psychology: Vygotsky's psychology of art // G. Cupchik, J. Laszlo (eds.) Emerging visions of the aesthetic process. New York: Cambridge University Press, 1992. Pp.185—193 (with V.S. Sobkin).

22. The Meaning Crisis in Russia Today // The International Forum for Logotherapy. Vol.15.1992. № 1. Pp. 41-45.

23. Жизненный мир человека и проблема потребностей // Психол. журн. 1992. Т. 13. № 2. С. 107-120.

24. Особенности смысловой структуры мировоззрения при хроническом алкоголизме // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1992. № 3. С. 22—30 (с В.Н. Бузиным).

25. Факторная структура теста смысложизненных ориентации // Психол. журн. 1993. Т. 14. № 1. С. 150-155 (с М.О. Калашниковым, О.Э. Калашниковой).

26. Системно-смысловая природа и функции мотива // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, 1993. № 2. С. 73—82.

27. Человек деятельности // Психол. журн. 1993. Т.14, № 2. С, 84—94 (с А.А. Леонтьевым).

28. Existenzanalyse der Sinnkrise in Russland und theoretische. Ueberlegungen ueber den Sinn des Lebens // Journal des Viktor-FrankMnstituts, 1(1). 1993. S. 53-59.

29. Был ли Адлер фрейдистом? // Независимый психиатр, журн. 1993. №1-2. С. 86-87.

30. The Phenomenon of Choice: Preliminary Considerations // Sharing Tools for Personal / Global Harmony: First Annual Conference on Conflict Resolution / Ed. by V.Kagan. St. Petersburg, 1994. P. 52-64.

31. Предисловие // Леонтьев А.Н. Философия психологии. Из научного наследия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. С. 5—21 (с А.А. Леонтьевым).

32. О диспозиционно-смысловом механизме отношений личности // Теория и практика медицинской психологии и психотерапии / Под ред. Л.И. Вассермана, Б.Д. Карвасарского, В.К. Мягер. СПб.: Изд. Психоневрологического ин-та им. В.М. Бехтерева, 1994. С. 55-62.

33. The concept of personal sense through the ages // Multidisciplinary Newsletter for Activity Theory, 1994. № 15/16. P. 9—13.

34. Психология искусства и психологическая методология в ранних работах Л.С. Выготского // Вестник Моск. ун-та. Сер, 14, Психология. 1994. № 4. С. 35—44 (с В.С. Собкиным).

35. Этогенический подход к изучению социальных отклонений // Иностр. психол. 1994. Т.2. № 2(4). С. 83-86 (с Ю.А. Васильевой).

36. Можно ли измерить имидж? // Рекламный мир. 1994. № 14-15. С. 13.

37. Выбор как деятельность: личностные детерминанты и возможности формирования // Вопр. психол. 1995. № 1. С. 97—110 (с Н.В. Пилипко).

38. Упрямство духа (к 90-летию В. Франкла) // Психол. журн. 1995, T.16, №93. C157.

39. Образ, по которому нас встречают // Рекламный мир. 1995. №6. С. 12-13.

40. Какая реклама нужна банку? // Новейшие банковские технологии. 1995. № 5. С. 53-55.

41. 50 % рекламы // Рекламист. 1995. № 8. С. 18.

42. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Современный социо-анализ: сборник работ авторов, получивших гранты Московского отделения Российского научного фонда и Фонда Форда. VI вып. М., 1996. С. 5-23.

43. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопр. философ. 1996. № 4. С. 15—26.

44. Значение и личностный смысл: две стороны одной медали // Психол. журн. 1996. Т.17. № 5. С. 19-30

45. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности (статья первая) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1996. № 4. С. 35-44.

46. Images Massenmedialer Gattungen. Eine psychosemantische Studie // SPIEL, Bd. 15,1996. H. 2. S. 276-289.

47. Dimensions of the meaning/sense concept in the psychological context // Problems of Theoretical Psychology / Ed. by C. Tolman, F. Cherry, R. Van Hezewijk, I. Lubek. York: Captus University Publications, 1996. P. 130-142.

48. Уж не думаете ли вы, что вашу рекламу читают? // Рекламист. 1996. № 1(9). С. 21.

49. Не только смотреть, но и видеть // Рекламист. 1996. № 3(11). С. 18.

50. Реклама — это когда тебя понимают // Рекламист. 1996. № 4(12). С. 17.

51. Как добиться любви по расчету // Рекламный мир. 1996. № 6(45). С. 20.

52. Забыть нельзя запомнить // Рекламный мир. 1996. № 7(46). С 24.

53. Образ, который никто не видит // Рекламный мир. 1996. № 8(47). С. 15.

54. В нашем деле все на доверии // Рекламный мир. 1996. № 11 (50). С. 28

55. Vygotsky's psychology of art: Non-classical paradigm for general psychology // Emotions, Creativity, and Art / Ed. by L. Dorfman, C. Martindale, D. Leontiev, G. Cupchik, V. Petrov. P. Machotka. Perm: Perm State Institute of Arts and Culture. 1997. Vol. 1. P. 105-115.

56. Russian advertising in search of psychology // States of mind / Ed. by D. Halpern, A. Voiskounsky. Oxford: Oxford University Press, 1997. P. 109-125.

57. Readers' perception of commercial genres and book covers: a psychosemantic study // The Systemic and Empirical Approach to Literature and Culture as Theory and Application / Ed. by L. Sywenky & S. Totosy de Zepetnek. Edmonton: University of Alberta Press. 1997. P. 471—483. (with N .Zherdeva, I. Chugunova).

58. Рок-музыка: социальные функции и психологические механизмы восприятия // Искусство в контексте информационной культуры / Под ред. Ю.С. Зубова, Ю.Н. Рагса, В.М. Петрова, А.С. Соколова. М.: Смысл, 1997. С. 114-131 (с Ю.А. Волковой).

59. Личность в зеркалах теорий // Халл К., Линдсей Г. Теории личности. М.: КСП+, 1997. С. 5-6.

60. Формирование имиджа как точная наука // МФИ-96: проблемы деловой прессы. М.: Международная академия информатизации, 1997. С. 86—88.

61. Что такое экзистенциальная психология? // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С. 40-54.

62. Самореализация и сущностные силы человека // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С. 156-176.

63. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности (статья вторая) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, 1997. № 1. С. 20-27.

64. Динамика смысловых процессов // Психол. журн. 1997. Т. 18. №6. С. 13-27.

65. Подсознательное воздействие банковской рекламы: диагностика и конструирование имиджа // Вестник Ассоциации российских банков. 1997. № 36. С. 54—59.

66. Индивидуальный стиль и индивидуальные стили — взгляд из 1990-х // Стиль человека: психологический анализ / Под ред. А.В. Либина. М.: Смысл, 1998. С. 93-108.

67. Vygotsky's psychology of art: Non-classical paradigm for general psychology // Vygotsky in Theory — Vygotsky in Practice. Proceedings from Vygotsky seminar in Trondheim 1996 / Ed.by V. Jordanger, A. Kolstad. Trondheim: Norwegian University of Science and Technology, 1998. P. 13—21.

68. The way to freedom and dignity: Vygotsky's contribution to the psychology of personality // Vygotsky in Theory — Vygotsky in Practice. Proceedings from Vygotsky seminar in Trondheim 1996 / Ed.by V. Jordanger, A. Kolstad. Trondheim: Norwegian University of Science and Technology, 1998. P. 33—36.

69. Motivation through personal sense: Activity theory perspective // Nenniger P., Jaeger R., Frey A., Wosnitza M. Advances in Motivation. (Erziehungswissenschaften, Bd. 7). Landau: Verlag Empirische Paedagogik, 1998. P. 7—22.

70. Ценностные представления в индивидуальном и групповом сознании: виды, детерминанты и изменения во времени // Психол. обозрение. 1998. № 1. С. 13—25.

71. Комментарий к рукописи А.Н. Леонтьева // Вопр. психол. 1998. № 1. С. 124-127 (с А.А. Леонтьевым).

72. Психодиагностические возможности методики предельных смыслов // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1999. № 2. С. 53-68 (с М.Л. Филатовой).

ТЕЗИСЫ И МАТЕРИАЛЫ КОНФЕРЕНЦИЙ

1. Психологические контексты и смысловая структура сообщения // Творческое начало в деятельности высшей школы: проблемы активизации: Тезисы докладов республиканской научно-практической конференции. Фрунзе: ИЛИМ, 1988. С. 197-198.

2. The origins of the personal meaning concept: Lev Vygotsky and Alexey Leontiev // Seventh European CHEIRON Conference, Budapest, Hungary, 4—8 September 1988. Budapest, 1988. P. 409-415.

3. Психологические контексты и смысловая структура собщения // Социально-психологические проблемы ускорения социального развития общества в условиях перестройки: Тезисы докладов к VII съезду Общества психологов СССР. М., 1989. С. 113-114.

4. Психотерапевт — пациент: дилеммы взаимодействия // Психология — практике. Тезисы 1-й региональной школы-семинара. Вологда, 1989. С. 21—24 (с Е.Р. Калитеевской).

5. Личность и свободное время // Человек и современный клуб: перестройка взаимоотношений / Под ред. Л.Я. Дорфмана. Пермь, 1989. С 41—46.

6. Образ мира в художественном творчестве // Пути повышения эффективности научно-технического творчества молодежи: Тезисы 2 республиканской конференции. Уфа, 1989. С. 125-128.

7. Шанс для творчества (конфликты и стратегии их разрешения) // Конфликт в конструктивной психологии: тезисы докладов и сообщений на 2 научно-практической конференции по конструктивной психологии. Красноярск, 7—10 июня 1990 г. Красноярск, 1990. С. 17—20. Перевод: A chance for creation (conflicts and strategies of their resolving) // AMSE transactions "Scientific Siberian", Series B. VoLL 1992. Constructive Psychology. P. 56-59.

8. Social contexts and personal values // 2nd European Congress of Psychology. Abstracts, vol. 2. Budapest, 1991. P. 111.

9. Названия и логотипы как носители образа // Журналистика в 1994 году: Тезисы научно-практической конференции. Часть

10. Internalization of values and value regulation: developmental aspect // Book of Abstracts. Vllth European Conference on Developmental Psychology. Krakow: Jagiellonian University, 1995. P. 261.

11. Психология искусства Л.С. Выготского как парадигма психологии личности // Культурно-исторический подход: развитие гуманитарных наук и образования: Тезисы международной крнференции. М., 1996. С. 89—90.

12. Anticipation of possible futures and vocational choice // XlVth Biennial Meetings of ISSBD. Abstracts. Quebec City, 1996. P. 565 (with E. Shelobanova).

13. A New method of the assessment of world view structure // XXVI International Congress of psychology abstracts. International Journal of Psychology. Vol. 31.1996, iss.3-4. P. 166-167.

14. Group contexts of communication and relativity of meaning // 2nd Conference for socio-cultural research: Abstracts. Geneva, September 11-15, 1996. P. 74.

15. Does Vygotsky's model of interiorization apply to the development of self-regulaied motivation? // New Trends in Developmental Psychology/ Abstracts. Rennes, 1997. P. 90 (with E. Aidman).

16. Vygotsky's psychology of art: Non-classical paradigm for general psychology // Эмоции, творчество и искусство. Тезисы докладов международного симпозиума. Пермь, 1997. С. 140

17. Методика ценностного спектра и ее возможности в исследовании субъективной реальности // Методы психологии. Ежегодник РПО, т.З, вып.2. Ростов н/Д, 1997. С. 163—166.

18. Восприятие образа персонажа и образа товара в телевизионных рекламных роликах // Методы психологии. Ежегодник РПО, т.З, вып.2. Ростов н/Д, 1997. С. 166-167 (с Л.В. Конаревой).

19. Meaning-related option analysis as a technique of improving choice capacity // International Conference on Motivation. 6th Workshop on Achievement and Task Motivation. Programme and abstracts book. Thessaloniki, Greece, 1998. P. 62 (with N. Pilipko).

20. Sense generation and its psychological mechanisms // Activity Theory and Cultural Historical Approaches to Social Practice. Fourth Congress of the International Society for Cultural Research and Activity Theory. Abstracts / Ed. by M. Hedegaard, S. Chaklin, Aarhus, Denmark, 1998. P. 137—138.

Раздел 2.8. посвящен соотношению смысла и эмоции. В нем обосновывается и аргументируется положение о несводимости смысловой реальности к эмоциональной. Тем самым понятие смысла позволяет преодолеть бинарную оппозицию аффекта и интеллекта.

Анализ, выполненный в главе 2, позволяет нам говорить о смысловой реальности не только как о полиформной реальности, проявляющей себя в разных конкретных формах, но и как о реальности многомерной, на которую можно смотреть под разными углами зрения. При рассмотрении ее в разных аспектах получаются разные, не совпадающие между собой картины, совместить которые в непротиворечивое целостное представление позволяют положения о тройственной природе смысловой реальности и о ключевой роли бытийного опосредования. Содержание главы 2 задает концептуальную рамку для построения понятия смысла на новой методологической основе.

Глава 3 посвящена конкретно-психологическому анализу феноменов и закономерностей смысловой регуляции жизнедеятельности. Первые шесть разделов ее содержат анализ шести разновидностей смысловых структур личности — личностного смысла, смысловой установки, мотива, смысловой диспозиции, смыслового конструкта и личностной ценности — под углом зрения их функционирования в системе смысловой регуляции жизнедеятельности. За каждой из этих структур стоит содержательная феноменология, позволяющая говорить о смысле на языке конкретных, эмпирически наблюдаемых и доступных экспериментальному изучению проявлений. Личностный смысл в узком значении слова проявляет себя в феноменах трансформации пространственных, временных и других характеристик значимых объектов в их образе. Смысловая установка проявляет себя в эффектах стабилизирующего, преградного, отклоняющего или дезорганизующего влияния на протекание деятельности. Мотив проявляет себя в феномене направленного побуждения деятельности, механизмы которого имеют, как было показано, смысловую природу. Смысловая диспозиция обнаруживает себя в феномене сохранения смыслового отношения к объекту после завершения деятельности как устойчивого отношения, порождающего новые смыслы. Смысловой конструкт проявляет себя в смыслообразующем эффекте, не объяснимом ни мотивами, ни диспозициями. Наконец, личностная ценность проявляет себя как стабильный источник смыслообразования и мотивообразования, берущий свои истоки в социокулыурном целом, к которому принадлежит субъект. Описание этих структур и их взаимосвязей позволяет говорить о смысловой регуляции не как о частном, локальном феномене, а как об одном из главных компонентов психологической архитектоники человеческой жизнедеятельности.

В разделе 3.7. обосновывается представление о динамической смысловой системе как принципе организации и единице анализа смысловой реальности. Это понятие уже использовалось в психологии, однако предложенная нами трактовка отличается от других, во-первых, широтой контекста, в котором задается это понятие, и во-вторых, конкретностью его определения, допускающей прямую операционализацию этой идеи. Возможности операционализации идеи динамических смысловых систем были подробно проиллюстрированы на разном материале и в разных проблемных контекстах. В разделе 3.8. мы обратились к такому важному понятию как смысл жизни. Анализ этого понятия дает основание рассматривать смысл жизни как концентрированную описательную характеристику наиболее стержневой и обобщенной динамической смысловой системы, ответственной за общую направленность жизни субъекта как целого.

В главе 4 мы продолжили развивать представления о смысловой организации личности, развернутые в предыдущей главе, перейдя от синхронического к диахроническому плану анализа — от структуры и регулярного функционирования к нормальному и аномальному развитию смысловых механизмов личности, их динамике, связанной с преобразованием самих смысловых регуляторов. Второй задачей данной главы было формулирование методологии и методов изучения смысловой реальности, а также преобразующего воздействия на смысловые процессы и механизмы, в том числе саморегулирующего воздействия, направленного на себя самого.

Раздел 4.1. содержит подробное рассмотрение внутриличностной динамики смысловых процессов. Выделены три вида таких процессов: смыслообразование, представляющее собой переход или перенос смысла на новый носитель, смыслоосознание, представляющее собой изменение смысла и, более широко, изменение направления смыслообразования за счет рефлексивного расширения смыслозадающего контекста, и смысл строительство, представляющее собой внутреннюю критическую перестройку смысла при столкновении с реальностью или иным смысловым миром, ставящим под сомнение имевшийся смысл. Описаны три типа ситуаций, в которых возможны процессы смыслостроительства: критические ситуации невозможности (Ф.Е. Василюк), личностные вклады значимого другого (В.А. Петровский) и катартические эффекты художественного переживания. Три описанных вида динамики смысловых процессов представляют собой то, что в литературе описывалось как "малая" (актуалгенетическая) динамика смысловых образований (А.Г. Асмолов, Б.С. Братусь и др.).

Раздел 4.2. посвящен развитию смысловой регуляции в филогенезе. Анализ филогенеза приводит нас к двум основным положениям. Первое состоит в том, что смысловые механизмы регуляции поведения присутствуют и у человека и у животных, однако у животных они носят подчиненный характер, будучи встроены в механизмы удовлетворения потребностей, в то время как у человека они задают несводимую к чему-либо иному особую логику поведения. Второе положение заключается в том, что по мере филогенетического развития происходит расширение контекста смыслообразования от жесткой подчиненности удовлетворению актуальных потребностей до включения в картину реальности все более опосредованно связанных с потребностями объектов и явлений. Раздел 4.3. содержит анализ развития смысловой сферы в онтогенезе человека. Этот анализ позволил вычленить несколько основных линий этого развития: иерархизацию, интеграцию и структурное усложнение; распространение осмысления за пределы наличной ситуации; прогрессирующее опосредование социальными ценностями и прогрессирующую рефлексию своих смысловых регуляторов. Все четыре выделенных измерения достаточно отчетливо связаны между собой и отражают как растущую с возрастом трудность внешнего мира, так и увеличивающуюся сложность внутреннего.

Раздел 4.4. посвящен выделению основных параметров индивидуальных различий смысловой сферы. Выделены шесть основных конструктов, характеризующих индивидуальные особенности смысловой сферы: телеологичность (целесмысловая ориентация), уровень осмысленности жизни, соотношение ценностной и потребностной регуляции, структурная организация смысловых систем, степень осознанности смысловых ориентации и временная локализация ведущих смысловых ориентиров. Обсуждаются пути и методы диагностики этих параметров. В разделе 4.5. специально рассматриваются вопросы исследовательской методологии и методов изучения смысловой реальности. Констатировав, что исследования смысловой сферы возможны и реально часто осуществляются неспецифическими методами, мы, опираясь на принцип бытийного опосредования, установили, что признаком, позволяющим утверждать, что исследуется именно смысловая реальность, является учет онтологического аспекта изучаемых отношений, то есть локализация изучаемых объектов (содержаний) в жизненном мире испытуемых, хотя непосредственно получаемые данные при этом обычно направлены либо на анализ отражения смыслов в сознании (феноменологический план), либо на фиксацию их регуляторных влияний на деятельность (субстратный план). Далее формулируется методологический принцип дополнительности применительно к изучению смысловой реальности, согласно которому невозможно в одной экспериментальной схеме получить одновременно и феноменальную содержательную характеристику некоторого смысла, и его деятельностью характеристику, то есть место в структуре регуляторных механизмов и влияние на протекание деятельности. Подробно рассмотрены и проиллюстрированы на эмпирическом материале пять методических подходов к изучению смысловой сферы: экспериментальный, проективный, психометрический, психосемантический и качественно-феноменологический.

Следующие два раздела содержат систематизацию данных об изменениях смысловой регуляции при психической патологии и девиантном (социопатическом) развитии личности. Обобщение и анализ в разделе 4.6. большого массива данных по разным видам психической и соматической патологии (алкоголизм, эпилепсия, шизофрения, инволюционные явления, органические поражения мозга, соматические заболевания, психозы, неврозы, посттравматические расстройства) позволяет утверждать, что хотя во всех случаях присутствуют те или иные нарушения смысловой регуляции, они не носят нозоспецифический характер. Одни и те же нарушения характерны для разных видов патологии. Более того, степень нарушений смысловой регуляции при одних и тех же видах и степени психической патологии может существенно разниться, что заставляет вспомнить известное положение о том, что личность больного — не обязательно больная личность. Есть свидетельства того, что чем более развитой являлась личность в преморбиде, тем меньше степень нарушений смысловой сферы при заболевании и тем лучше перспективы восстановительного лечения, вне зависимости от специфики заболевания.

Обратная картина наблюдается при анализе социопатических нарушений. При обобщении в разделе 4.7. данных разных авторов, касающихся особенностей делинквентной личности, обращает на себя внимание тот факт, что эти нарушения затрагивают, причем весьма существенно, все шесть параметров индивидуальных особенностей смысловой сферы, выделенных в разделе 4.4. Нарушения по параметру целесмысловой ориентации проявляются во множестве конкретных показателей, в частности, в присущей правонарушителям пассивной, реактивной, выжидательной, защитной позиции. По общему уровню осмысленности жизни получены однозначные данные о значимо более низкой осмысленности жизни в девиантной выборке. Третий параметр — соотношение ценностной и потребностной регуляции — определяет одно из главных специфических отличий делинквентной личности. Специфика делинквентов проявляется не только в большем удельном весе потребностей в смыслообразовании и меньшем — ценностей, но и в том, что присущие им ценности с содержательной стороны часто "дублируют" потребности, а со стороны их происхождения ограничены ценностью малой, как правило криминальной или предкриминальной референтной группы. По своей структурной организации смысловая сфера делинквентов отличается узостью отношений с миром, структурной упрощенностью, слабой иерархизированностью побуждений, неустойчивостью. Осознанность смысловых ориентиров, как и критичность, рефлексия, регулирующая роль мировоззрения у них существенно снижены. Наконец, по параметру временной локализации отличия делинквентов также весьма выражены. Они фиксированы на настоящем, а перспектива будущего, вместе с функциями планирования и целеполагания, у них нарушена. Фактически такая личность представляет собой образец специфической патологии (мета-патологии) смысловой сферы по всем параметрам. Мы имеем здесь дело с комплексным синдромом ослабления смысловой регуляции, прямым следствием которого является высокий риск конфликта с законом, с социумом.

Последний раздел главы посвящен развитию представлений о смыслотехнике как смысловой саморегуляции и технологии воздействия. Основными принципами, на которых строится разработка нами смыслотехнического подхода, является принцип генетической связи и структурного подобия процессов регуляции и саморегуляции (Л.С. Выготский), а также принцип бытийного опосредования. Построена классификация форм смыслотехнического воздействия, учитывающая четыре основных параметра: смыслодинамический процесс, служащий мишенью воздействия, степень направленности на конкретный желательный эффект, масштаб воздействия и направленность на себя или на других. На основании этих параметров была построена классификационная таблица, включающая 16 элементов; все они получили содержательную характеристику и проиллюстрированы на эмпирическом материале.

Таким образом, в данной главе смысловая реальность рассмотрена в своем развитии, в движении, а также сформулированы методологические принципы ее изучения и преобразования. Это открывает возможности для прямой one-рационализации онтологической и структурной картин, представленных в предыдущих главах, превращая концепцию смысловой реальности в многообразии ее форм, проявлений, закономерностей и аспектов анализа в инструмент конкретной работы психолога.

В заключительной, пятой главе мы вышли за пределы общепсихологического анализа проблемы смысла и обратились к тем переходам и трансформациям, которые претерпевает смысловая реальность в своих межличностных и внеличностных формах существования. Предпосылками такого анализа послужило, во-первых, постулирование феноменов коллективной ментальности, и, во-вторых, основной тезис неклассической психологии о существовании психологических образований в "теле" культуры. Эти предпосылки рассмотрены нами в разделе 5.1.

Три следующих раздела посвящены детальному рассмотрению трех основных форм взаимодействия индивидуальных смысловых миров. Первый из них — межличностная коммуникация, проявляющаяся в феномене понимания на уровне общих значений. Это взаимодействие не влечет за собой изменение смыслов; оно входит как составной компонент в две другие формы взаимодействия. Второй формой является взаимодействие со-субъектов в совместной деятельности, в том числе в межличностном общении, имеющем структуру совместной деятельности. В этом взаимодействии происходит формирование общего смыслового фонда или общего смыслового поля; происходит трансформация смыслов партнеров в направлении их сближения. Наконец, третьей, наиболее сложной (что связано с ее психотехнической природой) формой взаимодействия смыслов является процесс направленной трансляции смысла массовой аудитории. В разделе рассмотрены несколько социальных практик такой трансляции — от наиболее персонализированных (профессиональное обучение и лекционная пропаганда) до деперсонализированных (реклама). Во всех трех случаях взаимодействие смыслов, как было показано в работе, осуществляется на основе общего бытийного контекста, без которого ни одна из трех форм взаимодействия не может произойти.

В двух последних разделах главы затронуты формы и закономерности существования смыслов в культуре и искусстве. Анализ, выполненный в этих двух разделах, носит междисциплинарный характер. В них, в частности, показано, что смыслы сохраняются и транслируются в формах культуры и искусства. Культурные смыслы, усваиваемые индивидом, во-первых, несут в себе культурные образцы поведения, и во-вторых, создают возможность экзистенциального самоопределения человека, выступая духовной опорой этого процесса. Психологическая функция искусства носит более специфический характер; она состоит в развитии более многостороннего, объемного и полноценного осмысления разных сторон и аспектов действительности. В этих разделах рассмотрены некоторые вопросы, касающиеся, во-первых, экстериоризации (опредмечивания, воплощения) индивидуальных смысловых содержаний в артефактах культуры и произведениях искусства, во-вторых, форм и закономерностей существования смыслов в этих экстериоризованных (воплощенных) формах, и, в-третьих, усвоения или восприятия (опредмечивания, раскрытия) этих смыслов. Принцип бытийного опосредования смысловых трансформаций, как было показано, сохраняет свою силу и применительно к внеличностным формам смысловой реальности и процессам смысловой динамики.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ и выводы

Систематизируем результаты проделанной работы в соответствии с классификацией уровней методологии (Юдин, 1978).

1. На уровне общей методологии основным результатом работы является обоснование нового категориального методологического статуса понятия смысла в психологии. Для того, чтобы увидеть понятие смысла в новом ракурсе, понадобилось выйти за пределы изолированного индивида, замкнутого в себе сознания, самодостаточной личности и обратиться к нетрадиционным для психологии понятиям жизненного мира и жизненных отношений, без которых понять природу смысловой реальности невозможно. Смысл объектов и явлений действительности является, по сути, системным качеством, которое они приобретают в контексте жизненного мира субъекта. Обращение к онтологии жизненного мира, выход в пространство отношений субъекта с миром позволяет обнаружить новый методологический статус понятия смысла как центрального понятия неклассической психологии, позволяющего преодолеть бинарные оппозиции аффекта и интеллекта, внутреннего и внешнего мира, глубинных и вершинных механизмов, сознания и бессознательного.

2. На уровне общетеоретических положений новый методологический подход к проблеме смысла позволяет разрешить видимые противоречия между разными его определениями, увидев его как единство трех аспектов, включенное в три разных системы отношений: онтологического аспекта, задаваемого динамикой жизненных отношений субъекта с миром, феноменологического аспекта, задаваемого динамикой процессов презентации в образе мира субъекта смыслов значимых объектов и явлений, и деятельностного аспекта, задаваемого динамикой психологических процессов личностной регуляции жизнедеятельности.

3. На уровне конкретной теории среднего ранга следствием признания многомерности феномена смысла стала замена понятия смысла, создающего у исследователя иллюзию дискретности, единичности и однозначности, континуальным понятием смысловой реальности. Смысловая реальность проявляет себя во множестве разнообразных форм (в том числе превращенных форм), связанных сложными отношениями и взаимопереходами и включенных в общую динамику. Каждая из форм проявления смысловой реальности характеризуется тремя названными выше аспектами, причем онтологический аспект — характеристика самих жизненных отношений, порождающих психологические феномены, но не входящих в их круг — является общей связующей основой разных смысловых структур и механизмов. Таким образом, выход в онтологический план анализа является необходимой предпосылкой адекватного понимания любого отдельно взятого смыслового феномена как элемента единой системно организованной смысловой реальности, а также его эмпирического исследования и воздействия на смысловую сферу. Это положение формулируется нами как принцип бытийного опосредования смысловых феноменов и процессов. В работе получила развернутое описание на конкретно-психологическом уровне как синхроническая (структурно-функциональная), так и диахроническая (развернутая во временной динамике) организация смысловой реальности.

4. На уровне исследовательской методологии и методов психологического изучения смысловой реальности и воздействия на нее разработанные нами теоретические положения нашли воплощение:

а) в формулировании общих методологических принципов изучения смысловой реальности — принципа бытийного опосредования и принципа дополнительности;

б) в анализе и обосновании условий использования разных неспецифических методических подходов к изучению смысловой реальности;

в) в разработке новых исследовательских и диагностических методик (тест смысложизненных ориентации, методика предельных смыслов, методика ценностного спектра);

г) в получении ряда новых эмпирических данных о строении и функционировании смысловой сферы личности;

д) в разработке методологических основ и общей концептуальной схемы смыслотехники — методологии воздействия на смысловую сферу и смысловой саморегуляции, — а также некоторых конкретных смыслотехнических процедур, в частности, тренинга смыслового выбора.

Разработанные подходы нашли практическое применение в таких прикладных областях как психодиагностика, судебно-психологическая экспертиза, психология рекламы.

5. Одним из наиболее существенных теоретических результатов работы нам видится обоснование смысловой регуляции жизнедеятельности как основополагающей характеристики человеческого способа существования и как конституирующей функции личности. Несколько упрощая, можно говорить о личности как об органе смысловой регуляции. Таким образом, последовательная разработка категории смысла приводит нас к новому взгляду на личность в целом, что дает основание говорить о разработке смысловой концепции личности.

СПИСОК ОСНОВНЫХ ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

КНИГИ И БРОШЮРЫ

1. Тест смысложизненных ориентации. М., 1992. 16 с.

2. Методика изучения ценностных ориентации. М., 1992. 17 с.

3. Очерк психологии личности. М., 1993. 43 с.

4. Очерк психологии личности. 2. изд. М., 1997. 64 с.

5. Тематический апперцептивный тест. М., 1998. 247 с.

6. Введение в психологию искусства. М., 1998. 111с.

7. Психология смысла, М.3 1999. 488 с.

8. Метод предельных смыслов. М., 1999. 36 с.

ГЛАВЫ в МОНОГРАФИЯХ и СТАТЬИ

1. Проблема смысла в современной зарубежной психологии (обзор) // Современный человек: цели, ценности, идеалы. Выпуск 1. М.: ИНИОН АН СССР, 1988. С. 73-100.

2. Смысл и побудительная сила мотива // Мотивационная регуляция деятельности и поведения личности / Отв. ред. Л.И. Анцыферова, М., 1988. С. 47-51.

3. Из истории проблемы смысла в психологии личности: З. Фрейд и А. Адлер // Методологические и теоретические проблемы современной психологии / Под ред. М.В. Бодунова и др. М.: ИП АН СССР, 1988. С.110-118.

4. Тематический апперцептивный тест (ТАТ) // Практикум по психодиагностике. Конкретные психодиагностические методики, М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. С. 48—52.

5. Личность: человек в мире и мир в человеке // Вопр. психол. 1989. №3. С. 11-21.

6. Lev Vygotsky and Alexey Leontiev on personal meaning and consciousness // Storia della psicologia e delle scienze del comportamento. 1989 № 1. P. 114—115.

7. Совместная деятельность, общение, взаимодействие // Вестник высшей школы. 1989. № 11. С. 39—45. Перевод: Joint Activity, Communication, and Interaction // Journal of Russian and East European Psychology. 1992. Vol. 30. № 2. Pp. 43-58.

8. Деятельность и потребность // Деятельностный подход в психологии: проблемы и перспективы / Под ред. В.В. Давыдова, Д.А. Леонтьева. М.: Изд. АПН СССР, 1990. С. 96-108.

9. Виктор Франкл в борьбе за смысл // Франкл В. Человек в поисках смысла / Под ред. Л.Я. Тозмана и Д.А. Леонтьева. М.: Прогресс, 1990. С. 5-22.

10. Человек и мир: логика жизненных отношений // Логика, психология и семиотика: аспекты взаимодействия / Отв. ред. Б.А. Парахонский. Киев: Наукова Думка, 1990. С. 47—58.

11. Установка как механизм смысловой регуляции деятельности // Теория установки и актуальные проблемы психологии. Тбилиси: Мецниереба, 1990. С. 158-168.

12. Субьективная семантика и смыслообразование // Вестник Моск. ун-та. Сер. 4. Психология. 1990. № 3. С. 33—42.

13. Осмысленность искусства // Искусство и эмоции: материалы международного научного симпозиума / Под ред. Л.Я. Дорфмана, Д.А. Леонтьева, В.М. Петрова, В.А. Созинова. Пермь: Пермский госуд. институт культуры, 1991. С. 57—70.

14. Making sense: the psychological function of art // Art and Emotions. Proceedings of the International Symposium / Ed. by L. Dorfman, D. Leontiev, V. Petrov, V. Sozinov. Perm: Perm State Institute of Culture, 1991. P. 51—60.

15. Произведение искусства и личность: психологическая структура взаимодействия // Художественное творчество и психология / Под ред. А.Я. Зися, М.Г. Ярошевского. М.: Наука, 1991. С 109-133.

16. From being motivated to motivating oneself: A Vygotskian perspective // Studies in Soviet Thought, 1991. Vol. 42. P. 137—151. (with E.V. Aidman).

17. The concept of personal sense through the decades // Studi di Psicologia del Teducazione. Anno 10, № 3.1991. Pp. 32—40.

18. Тест осмысленности жизни // Практикум по психодиагностике, Прикладная психодиагностика. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. С. 9-20.

19. What's Hecuba to Us: Basic Propositions for a Psychological Theory of Art // L.Ya. Dorfman, D.A. Leontiev, V.M. Petrov, V.A. Sozinov (eds). Emotions and Art: Problems, Approaches, and Explorations. Perm: Perm State Institute of Arts and Culture, 1992. Pp. 45-64.

20. Empirical aesthetics in the former USSR: selected topics // G. Cupchik, J. Laszlo (eds.) Emerging visions of the aesthetic process. New York: Cambridge University Press, 1992. Pp. 194—209 (with V.M. Petrov, V.S. Sobkin).

21. The beginning of the new psychology: Vygotsky's psychology of art // G. Cupchik, J. Laszlo (eds.) Emerging visions of the aesthetic process. New York: Cambridge University Press, 1992. Pp.185—193 (with V.S. Sobkin).

22. The Meaning Crisis in Russia Today // The International Forum for Logotherapy. Vol.15.1992. № 1. Pp. 41-45.

23. Жизненный мир человека и проблема потребностей // Психол. журн. 1992. Т. 13. № 2. С. 107-120.

24. Особенности смысловой структуры мировоззрения при хроническом алкоголизме // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1992. № 3. С. 22—30 (с В.Н. Бузиным).

25. Факторная структура теста смысложизненных ориентации // Психол. журн. 1993. Т. 14. № 1. С. 150-155 (с М.О. Калашниковым, О.Э. Калашниковой).

26. Системно-смысловая природа и функции мотива // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, 1993. № 2. С. 73—82.

27. Человек деятельности // Психол. журн. 1993. Т.14, № 2. С, 84—94 (с А.А. Леонтьевым).

28. Existenzanalyse der Sinnkrise in Russland und theoretische. Ueberlegungen ueber den Sinn des Lebens // Journal des Viktor-FrankMnstituts, 1(1). 1993. S. 53-59.

29. Был ли Адлер фрейдистом? // Независимый психиатр, журн. 1993. №1-2. С. 86-87.

30. The Phenomenon of Choice: Preliminary Considerations // Sharing Tools for Personal / Global Harmony: First Annual Conference on Conflict Resolution / Ed. by V.Kagan. St. Petersburg, 1994. P. 52-64.

31. Предисловие // Леонтьев А.Н. Философия психологии. Из научного наследия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. С. 5—21 (с А.А. Леонтьевым).

32. О диспозиционно-смысловом механизме отношений личности // Теория и практика медицинской психологии и психотерапии / Под ред. Л.И. Вассермана, Б.Д. Карвасарского, В.К. Мягер. СПб.: Изд. Психоневрологического ин-та им. В.М. Бехтерева, 1994. С. 55-62.

33. The concept of personal sense through the ages // Multidisciplinary Newsletter for Activity Theory, 1994. № 15/16. P. 9—13.

34. Психология искусства и психологическая методология в ранних работах Л.С. Выготского // Вестник Моск. ун-та. Сер, 14, Психология. 1994. № 4. С. 35—44 (с В.С. Собкиным).

35. Этогенический подход к изучению социальных отклонений // Иностр. психол. 1994. Т.2. № 2(4). С. 83-86 (с Ю.А. Васильевой).

36. Можно ли измерить имидж? // Рекламный мир. 1994. № 14-15. С. 13.

37. Выбор как деятельность: личностные детерминанты и возможности формирования // Вопр. психол. 1995. № 1. С. 97—110 (с Н.В. Пилипко).

38. Упрямство духа (к 90-летию В. Франкла) // Психол. журн. 1995, T.16, №93. C157.

39. Образ, по которому нас встречают // Рекламный мир. 1995. №6. С. 12-13.

40. Какая реклама нужна банку? // Новейшие банковские технологии. 1995. № 5. С. 53-55.

41. 50 % рекламы // Рекламист. 1995. № 8. С. 18.

42. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Современный социо-анализ: сборник работ авторов, получивших гранты Московского отделения Российского научного фонда и Фонда Форда. VI вып. М., 1996. С. 5-23.

43. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопр. философ. 1996. № 4. С. 15—26.

44. Значение и личностный смысл: две стороны одной медали // Психол. журн. 1996. Т.17. № 5. С. 19-30

45. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности (статья первая) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1996. № 4. С. 35-44.

46. Images Massenmedialer Gattungen. Eine psychosemantische Studie // SPIEL, Bd. 15,1996. H. 2. S. 276-289.

47. Dimensions of the meaning/sense concept in the psychological context // Problems of Theoretical Psychology / Ed. by C. Tolman, F. Cherry, R. Van Hezewijk, I. Lubek. York: Captus University Publications, 1996. P. 130-142.

48. Уж не думаете ли вы, что вашу рекламу читают? // Рекламист. 1996. № 1(9). С. 21.

49. Не только смотреть, но и видеть // Рекламист. 1996. № 3(11). С. 18.

50. Реклама — это когда тебя понимают // Рекламист. 1996. № 4(12). С. 17.

51. Как добиться любви по расчету // Рекламный мир. 1996. № 6(45). С. 20.

52. Забыть нельзя запомнить // Рекламный мир. 1996. № 7(46). С 24.

53. Образ, который никто не видит // Рекламный мир. 1996. № 8(47). С. 15.

54. В нашем деле все на доверии // Рекламный мир. 1996. № 11 (50). С. 28

55. Vygotsky's psychology of art: Non-classical paradigm for general psychology // Emotions, Creativity, and Art / Ed. by L. Dorfman, C. Martindale, D. Leontiev, G. Cupchik, V. Petrov. P. Machotka. Perm: Perm State Institute of Arts and Culture. 1997. Vol. 1. P. 105-115.

56. Russian advertising in search of psychology // States of mind / Ed. by D. Halpern, A. Voiskounsky. Oxford: Oxford University Press, 1997. P. 109-125.

57. Readers' perception of commercial genres and book covers: a psychosemantic study // The Systemic and Empirical Approach to Literature and Culture as Theory and Application / Ed. by L. Sywenky & S. Totosy de Zepetnek. Edmonton: University of Alberta Press. 1997. P. 471—483. (with N .Zherdeva, I. Chugunova).

58. Рок-музыка: социальные функции и психологические механизмы восприятия // Искусство в контексте информационной культуры / Под ред. Ю.С. Зубова, Ю.Н. Рагса, В.М. Петрова, А.С. Соколова. М.: Смысл, 1997. С. 114-131 (с Ю.А. Волковой).

59. Личность в зеркалах теорий // Халл К., Линдсей Г. Теории личности. М.: КСП+, 1997. С. 5-6.

60. Формирование имиджа как точная наука // МФИ-96: проблемы деловой прессы. М.: Международная академия информатизации, 1997. С. 86—88.

61. Что такое экзистенциальная психология? // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С. 40-54.

62. Самореализация и сущностные силы человека // Психология с человеческим лицом: гуманистическая перспектива в постсоветской психологии / Под ред. Д.А. Леонтьева, В.Г. Щур. М.: Смысл, 1997. С. 156-176.

63. От социальных ценностей к личностным: социогенез и феноменология ценностной регуляции деятельности (статья вторая) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 14, Психология, 1997. № 1. С. 20-27.

64. Динамика смысловых процессов // Психол. журн. 1997. Т. 18. №6. С. 13-27.

65. Подсознательное воздействие банковской рекламы: диагностика и конструирование имиджа // Вестник Ассоциации российских банков. 1997. № 36. С. 54—59.

66. Индивидуальный стиль и индивидуальные стили — взгляд из 1990-х // Стиль человека: психологический анализ / Под ред. А.В. Либина. М.: Смысл, 1998. С. 93-108.

67. Vygotsky's psychology of art: Non-classical paradigm for general psychology // Vygotsky in Theory — Vygotsky in Practice. Proceedings from Vygotsky seminar in Trondheim 1996 / Ed.by V. Jordanger, A. Kolstad. Trondheim: Norwegian University of Science and Technology, 1998. P. 13—21.

68. The way to freedom and dignity: Vygotsky's contribution to the psychology of personality // Vygotsky in Theory — Vygotsky in Practice. Proceedings from Vygotsky seminar in Trondheim 1996 / Ed.by V. Jordanger, A. Kolstad. Trondheim: Norwegian University of Science and Technology, 1998. P. 33—36.

69. Motivation through personal sense: Activity theory perspective // Nenniger P., Jaeger R., Frey A., Wosnitza M. Advances in Motivation. (Erziehungswissenschaften, Bd. 7). Landau: Verlag Empirische Paedagogik, 1998. P. 7—22.

70. Ценностные представления в индивидуальном и групповом сознании: виды, детерминанты и изменения во времени // Психол. обозрение. 1998. № 1. С. 13—25.

71. Комментарий к рукописи А.Н. Леонтьева // Вопр. психол. 1998. № 1. С. 124-127 (с А.А. Леонтьевым).

72. Психодиагностические возможности методики предельных смыслов // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1999. № 2. С. 53-68 (с М.Л. Филатовой).

ТЕЗИСЫ И МАТЕРИАЛЫ КОНФЕРЕНЦИЙ

1. Психологические контексты и смысловая структура сообщения // Творческое начало в деятельности высшей школы: проблемы активизации: Тезисы докладов республиканской научно-практической конференции. Фрунзе: ИЛИМ, 1988. С. 197-198.

2. The origins of the personal meaning concept: Lev Vygotsky and Alexey Leontiev // Seventh European CHEIRON Conference, Budapest, Hungary, 4—8 September 1988. Budapest, 1988. P. 409-415.

3. Психологические контексты и смысловая структура собщения // Социально-психологические проблемы ускорения социального развития общества в условиях перестройки: Тезисы докладов к VII съезду Общества психологов СССР. М., 1989. С. 113-114.

4. Психотерапевт — пациент: дилеммы взаимодействия // Психология — практике. Тезисы 1-й региональной школы-семинара. Вологда, 1989. С. 21—24 (с Е.Р. Калитеевской).

5. Личность и свободное время // Человек и современный клуб: перестройка взаимоотношений / Под ред. Л.Я. Дорфмана. Пермь, 1989. С 41—46.

6. Образ мира в художественном творчестве // Пути повышения эффективности научно-технического творчества молодежи: Тезисы 2 республиканской конференции. Уфа, 1989. С. 125-128.

7. Шанс для творчества (конфликты и стратегии их разрешения) // Конфликт в конструктивной психологии: тезисы докладов и сообщений на 2 научно-практической конференции по конструктивной психологии. Красноярск, 7—10 июня 1990 г. Красноярск, 1990. С. 17—20. Перевод: A chance for creation (conflicts and strategies of their resolving) // AMSE transactions "Scientific Siberian", Series B. VoLL 1992. Constructive Psychology. P. 56-59.

8. Social contexts and personal values // 2nd European Congress of Psychology. Abstracts, vol. 2. Budapest, 1991. P. 111.

9. Названия и логотипы как носители образа // Журналистика в 1994 году: Тезисы научно-практической конференции. Часть

10. Internalization of values and value regulation: developmental aspect // Book of Abstracts. Vllth European Conference on Developmental Psychology. Krakow: Jagiellonian University, 1995. P. 261.

11. Психология искусства Л.С. Выготского как парадигма психологии личности // Культурно-исторический подход: развитие гуманитарных наук и образования: Тезисы международной крнференции. М., 1996. С. 89—90.

12. Anticipation of possible futures and vocational choice // XlVth Biennial Meetings of ISSBD. Abstracts. Quebec City, 1996. P. 565 (with E. Shelobanova).

13. A New method of the assessment of world view structure // XXVI International Congress of psychology abstracts. International Journal of Psychology. Vol. 31.1996, iss.3-4. P. 166-167.

14. Group contexts of communication and relativity of meaning // 2nd Conference for socio-cultural research: Abstracts. Geneva, September 11-15, 1996. P. 74.

15. Does Vygotsky's model of interiorization apply to the development of self-regulaied motivation? // New Trends in Developmental Psychology/ Abstracts. Rennes, 1997. P. 90 (with E. Aidman).

16. Vygotsky's psychology of art: Non-classical paradigm for general psychology // Эмоции, творчество и искусство. Тезисы докладов международного симпозиума. Пермь, 1997. С. 140

17. Методика ценностного спектра и ее возможности в исследовании субъективной реальности // Методы психологии. Ежегодник РПО, т.З, вып.2. Ростов н/Д, 1997. С. 163—166.

18. Восприятие образа персонажа и образа товара в телевизионных рекламных роликах // Методы психологии. Ежегодник РПО, т.З, вып.2. Ростов н/Д, 1997. С. 166-167 (с Л.В. Конаревой).

19. Meaning-related option analysis as a technique of improving choice capacity // International Conference on Motivation. 6th Workshop on Achievement and Task Motivation. Programme and abstracts book. Thessaloniki, Greece, 1998. P. 62 (with N. Pilipko).

20. Sense generation and its psychological mechanisms // Activity Theory and Cultural Historical Approaches to Social Practice. Fourth Congress of the International Society for Cultural Research and Activity Theory. Abstracts / Ed. by M. Hedegaard, S. Chaklin, Aarhus, Denmark, 1998. P. 137—138.